А может, это Татьяна Павловна, не решившись прийти, передала цветы?
Приглядевшись к траурной ленте, я смогла лишь прочесть: «Вечный покой тебе, Артем» – это означало, что цветы могли быть от кого угодно.
– Вика, – дернула меня за рукав Влада, когда прощание в ритуальном зале подошло к концу. – На кладбище некому ехать. Может, съездим?
«Вряд ли Татьяна Павловна там появится, – подумала я про себя. – Скорей всего, она сейчас у себя в кабинете тихо оплакивает любовника».
– Влада, ты поезжай со всеми на кладбище, а я вернусь в «Три самурая», – предложила я.
Естественно, я не собиралась так сразу возвращаться на работу. Выйдя из морга, я поймала такси и прямиком поехала в «Мандарин».
Когда я вошла в просторный холл, часы показывали без пяти двенадцать. «Ну уж в это время Татьяна Павловна должна быть в своем кабинете», – понадеялась я.
Сегодня у входной двери никто не стоял. Видимо, метрдотель, наряженный под китайского вельможу, появляется здесь только вечером, когда больше всего гостей. В полдень и в «Мандарине», и в «Трех Самураях» клиентов всегда мало.
В гардеробе висели две кожаные женские курточки и один мужской пуховик – вот и все посетители «Мандарина» на этот час. Сам приемщик одежды, мужчина средних лет, мирно посапывал, прислонив голову к стене.
– Эге, любезный! – окликнула я его. – Мне нужна Татьяна Павловна. Где находится ее кабинет? Как туда пройти?
Гардеробщик встрепенулся, открыл глаза.
– Вы будете сдавать пальто?
– Нет, мне нужна Татьяна Павловна, – повторила я, понимая, что до этого момента я обращалась в пустоту.
– К ней можно попасть через зал, или обойдите здание и зайдите со служебного входа. Удобней, конечно, со служебного. Ее кабинет практически у двери. А через зал пойдете – заблудитесь.
– Спасибо, – поблагодарила я гардеробщика и, пользуясь подсказкой, пошла в обход.
«Директор Рыжова Т.П.», – прочитала я и легонько стукнула по двери.
Дожидаться, когда мне соизволят ответить, я не стала – потянула ручку на себя. За столом, подперев рукой голову, сидела женщина. Ее лицо выражало глубокую печаль, пожалуй, даже скорбь. Глаза были опущены. Нижняя губа нервно закушена. Меня ввели в заблуждение комплекция и возраст женщины – ей было приблизительно от тридцати пяти до сорока лет, то есть столько же, сколько и Татьяне Павловне, – наверное, поэтому я не сразу сообразила, что передо мной не директриса «Мандарина».
– Татьяна Павловна! – окликнула я женщину.
Она подняла на меня взгляд.
