– К слезам мы привычные. Идите прямо по коридорчику, скажите, что к Петрову. Вам там и нашатырь предложат, и водичку.
– Спасибо, – кивнула я ему и на ватных ногах зашагала к обитой железом двери.
Ни одной двери, куда можно было бы свернуть по пути, не оказалось – пришлось идти в покойницкую. Глубоко вздохнув, я дернула на себя дверь. В нос пахнуло приторным запахом формалина, от которого стало совсем дурно.
Разглядев в глубине зала человека в белом халате, я крикнула:
– Здравствуйте, я к Петрову. Можно? – и тут же поймала себя на мысли, что фраза больше подходит для визита в больницу, чем для морга. Петрова я уже ничем не могу побеспокоить, к нему всегда можно.
– К Петрову? – переспросил молодой доктор. – Когда к нам привезли?
– Вчера.
– Смотрите в том ряду. Кажется, последний справа, – махнул он рукой на крайний ряд столов, на которых лежали покойники, накрытые простынями.
Я с опаской стала пробираться к указанному столу, стараясь не смотреть на торчащие из-под простыней босые ноги.
– Этот? – спросила я, добравшись до последнего стола.
– На бирку посмотрите.
– Петров Артем Иванович, – прочитала я. Приподняв край простыни, я поздоровалась: – Ну, здравствуй, Артем. Что ж ты так рано ушел из жизни? Мог бы еще пожить, ответить мне на пару вопросов. Ты довел Полину до самоубийства? Или кто-то другой помог? Не очень-то она была похожа на сумасшедшую, чтобы в двадцать четыре года с крыши прыгать.
Естественно, никто мне не ответил – Артем лежал, не шелохнувшись. Жизни в нем было – ноль целых и ноль десятых. Светлые пшеничные волосы почти сливались по цвету с пожелтевшим за ночь лицом. Синие губы плотно сжались. Я отметила, что на лице ни царапинки. Из любопытства приподняла простынь выше. Левый бок был стесан до основания, из раны с запекшимися краями торчали ребра. Парню досталось по полной программе.
Над раной имелась наколка, явно выполненная не в салоне тату. Дело даже не в том, что линии были наколоты неумелой рукой, а в самом рисунке, в котором, вне всякого сомнения, прослеживалась тюремная символика. Грудь Артема «украшал» тюльпан, вокруг стебля которого вилась колючая проволока.
Когда я училась на юридическом факультете, у нас читал лекции по криминалистике доцент Тетеркин, много лет проработавший в судебной медицине. В его практике бывало, что именно татуировка помогала раскрыть личность покойного. В преступном мире каждая завитушка нарисованная на теле что-то да означает.
