– Пойду я.
– Иди, – сказал он и отвернулся к окну.
– Если я увижу Владимира Алексеевича, сказать ему, что вы здесь?
– Еще чего! Не вздумай! Только этого полоумного здесь не хватало.
– Как хотите, – пожала я плечами и вышла за дверь. Разумеется, продукты забирать я не стала. Сам не съест – медсестрам отдаст или больным, которых навещать некому.
Визит к Аркадию Петровичу оставил неприятный осадок. Получалось, что поручение Веры Ивановны я выполнила лишь наполовину: отнесла передачу, а вот уговорить пострадавшего смилостивиться над Юрой мне так и не удалось.
Я поняла, что этот человек не любил прощать. Возможно, надо было предложить Пискунову денег, конкретную сумму, но я не могла распоряжаться чужими средствами.
Возвращаться на работу уже не имело смысла, а дома меня никто не ждал. Мой муж преподает в вузе. Сейчас у его студентов-заочников зачетная неделя, и мой благоверный пропадает на кафедре допоздна. Решение навестить Юру возникло само собой. Вопреки логике, хотелось выразить сочувствие не пострадавшему, а виновнику происшествия.
Я набрала номер мобильного телефона Егорова:
– Юра, ты дома? – спросила я. – Можно, я к тебе зайду?
– Заходи, – без особого энтузиазма ответил Егоров. – Адрес напомнить?
– Будь добр, напомни, – я знала лишь приблизительно, где он живет.
Говорили, что у Юры очень хорошая квартира в центре города, доставшаяся ему от родителей, но меня в нее до сегодняшнего дня как-то не приглашали. Знаю, что у него в гостях был Куприянов и кто-то из отдела снабжения – чисто мужской компанией смотрели футбол. Я не футбольный фанат, к тому же замужней даме, наверное, неприлично с сослуживцами-мужчинами распивать после работы пиво, опоясавшись клубными шарфиками.
Мы сидели в просторной кухне, обставленной добротной мебелью, и я не знала с чего начать разговор. Юра заварил чай, поставил на стол вазочку с конфетами и чашки из дорогого фарфорового сервиза. Делал он все молча. Смотреть на него было больно. За три дня, что я его не видела, он похудел и осунулся. В глазах застыла такая тоска, что самой хотелось разреветься.
Кстати, он тоже пострадал от аварии: на лице я заметила несколько ссадин, которые за три дня успели затянуться коричневыми корочками.
– Как же тебя угораздило наехать на этого Пискунова? – спросила я, рассматривая Юркино лицо.
– Сам не понимаю, – начал он вспоминать. – Я выруливал со стоянки, а тут он – и уже на капоте. Он начал сползать под колеса – я по тормозам. Остановился и не знаю, жив он или нет. Сижу и не могу заставить себя выйти из машины. Страшно! – он передернул плечами и зажмурился, вновь представив, как все было.
