– Вы окунаетесь в прохладную родниковую воду. У вас немеют ноги, руки. Вы не можете ими пошевелить, сдвинуться с места, встать, уйти, позвать на помощь. Теперь ваша жизнь – это мозг, которому не подчиняется тело. Вы можете вознестись над собой, над своими ошибками и грехами. Вспомните обиды, нанесенные ближним, покайтесь – и вы будете прощены. Только очистившись от грязных помыслов, можно стать счастливым, свободным и заново обрести радость движения.
Смотреть на то, как люди превращаются в каменные изваяния, как в их глазах плещется неподдельный ужас, было интересно и одновременно жутко. Происходящее напоминало игру «Море волнуется – раз, море волнуется – два, море волнуется – три, морская фигура замри». Вот только фигуры были словно под копирку. Люди сидели вплотную друг к другу – только поэтому они не попадали на пол, – их руки висели плетьми, а головы лежали на высоких спинках стульев. Меня не покидала мысль: «А вдруг они не отомрут?»
Прошло несколько минут. Все продолжали сидеть с отрешенными лицами при полной недвижимости. Я не на шутку заволновалась.
– Да что это такое?!
Мне никто не ответил. Катя сама заметно нервничала. Дима, казалось, и вовсе оторопел от происшедшего. С его языка непроизвольно слетело:
– Япона мать!
Я уже хотела выбежать в зал, чтобы удостовериться, все ли живы, но в зале вновь зазвучал голос.
– Пора возвращаться. Ваше тело набирается теплом. Вы можете говорить и двигаться.
Один из гостей тряхнул головой и застонал. Через секунду его поддержал сосед. Очнулась женщина и в буквальном смысле завопила:
– Жива! Я прощена! Я жива! – Сколько же радости было в этом крике!
Постепенно зал наполнился шумом и гамом. Японский повар внимательным взглядом окинул гостей и вышел. Слава богу, харакири ему делать не пришлось. Я облегченно вздохнула – обошлось.
Емельянов с довольным видом наблюдал за происходящим. Мне пришло в голову, что сам он не был в параличе, а только делал вид. Наверное, он ощущал себя вершителем чужих судеб, когда видел в глазах гостей первобытный страх перед смертью, и это доставляло ему определенное удовольствие.
– Все пришли в себя? – спросил он через время, когда гости вдоволь поделились своими ощущениями.
– Все! – недружно и не все ответили гости.
Дольше всех «возвращалась» к жизни Симочка, жена Емельянова. Она продолжала сидеть в той же позе, изредка подергивая плечами. На лице сохранялось растерянное выражение. Возможно, ей достался больший кусок или более ядовитый, или же она притворялась, играя на публику. Во всяком случае, Емельянова почему-то мало волновало состояние жены. Он лишь косо взглянул на нее и тут же отвернулся – куда интересней было вокруг.
