Аннуина сейчас не время расслабляться.
Война?
Нет.
Всё было мирно. То есть – не всё, что-то не так… но битв нет, это точно.
Значит, можно еще немного отдохнуть по-человечески. Идти пешком, а не скакать по-над мирами.
Он уходил всё дальше в холмы Альбы и уже думал о том, чтобы найти лог посуше и там заночевать, как вдруг увидел внизу костер. И одинокую фигуру подле.
Марх поспешил спуститься.
Шел он почти бесшумно, а человек у костра сидел спиной, и сын Рианнон уже хотел окликнуть его, как вдруг бритт обернулся со словами:
– Здравствуй, король Марх.
Тот остановился:
– Ты меня знаешь?
В голосе незнакомца звучала улыбка:
– Да и ты меня. Последний раз мы виделись в Каэр-Ллуде.
Марх всмотрелся – это было непросто: бритт сидел спиной к огню, отчего темный абрис его тела золотился по самому контуру.
Низкорослый – Марху не более чем по плечо, а сын Рианнон отнюдь не мог похвастаться ростом. Узок в плечах. Если бы не голос и не спокойный, уверенный тон, выдающий мужа, прожившего много лет, – его можно было бы принять за подростка.
Но нет, это не мальчик. Это один из круитни, древнейшего народа Прайдена. При свете наверняка будет видно, что всей одежды на нем – килт, тело покрыто рисунками, нанесенными синей вайдой, и на шее его – золотой торквес вождя.
Марх присел у огня, спросил:
– Ты говоришь: «последний раз»? А где и когда был первый?
Пикт снова улыбнулся:
– Меня зовут Ирб. Не помнишь? Совсем?
Короли Альбы приходят и уходят… они как листья на дереве. То синие от вайды круитни, то рыжие скотты. Мудрые и нет, властные и глупые, жестокие и… гм, жестокие по делу. Без жестокости не останешься королем, а свой король, каким бы он ни был, всегда лучше захватчика.
Век короля недолог, и потому так сладок он. Они торопятся погибнуть в боях. Не помню короля, умершего от старости.
Они как листья на дереве, а я – его ствол.
Я хорошо помню Мейрхиона, рыжего пирата. Из пиратов иногда получаются хорошие, просто превосходные правители.
Во всяком случае, самый верный способ обезопасить себя от пиратов, – это завести своего.
Марх сощурился. Что-то очень дальнее всколыхнулось в его душе. Еще до жизни в море…
Но вслух он сказал:
– Прости, но не помню.
– Зато я помню, – снова улыбнулся Ирб. – Я помню тебя ребенком. Я был советчиком твоего отца.
Он протянул Марху бурдюк:
– Выпей.
Тот отпил:
– Вкуснотища. Откуда? Что это?
– Это вересковый мед. Сам варю. Нравится?
– Еще бы! Никогда не пил ничего подобного.
