Только тронул за плечо дядю Гиляя, а он раз! И глаза открытые, настороженные, бодрые. Только што красные, как у вурдалака. Да перегар такой, что тошнотик к горлу подкатил. Ф-фу!
- Ох-х, - легко сев на диване, опекун потёр лицо, и встал, морщась при каждом движении. Выпив патентованные порошки, отживел мал-мала. Не упырь столетний, а свеженький такой покойник. Пока он возился в начинающемся рассвете, под шум просыпающегося двора, тётя Песя уже у двери стучится.
- Вы таки уже, или немножечко стесняетесь и мне таки подождать?
- Отстеснялись, - отозвался Санька, - заходите!
Поперёд тёти Песи зашёл запах. Такой, што прям ах и ох! Рыбным бульоном пахнуло крепченным, да с травками. Потом уже кастрюля, а за ней и тётя Песя вплыла лебёдушкой.
- Первое средство от похмелья, - объявила она, - или может…?
- Никаких или, - мотнул головой опекун, и тётя Песя будто даже удивилась приятно, и самую немножечко загордилась. Вроде как другого чего ожидала, но надеялась на как раз такое.
- Вам тоже не повредит, - она разлила бульон по чашкам, - самое то, штоб животы проснуть. А нормальный завтрак я чуть попозже сделаю.
- Часикам к… - дядя Гиляй откинул крышку часов, - к восьми?
Наша почти хозяйка только кивнула этак снисходительно, да и вышла, вся важная такая и добродетельная. Вроде как сама и не пила вчера! Вот умеют бабы, а?!
- Ну, чижики? – после бульона опекун отживел окончательно, только запах и глаза полопавшиеся выдают за вчерашнее, - есть планы перед завтраком?
Мы с Санькой переглянулись так, и не сговариваясь:
- На море!
Со двора выходили вчетвером, да плюс Фира, а потом как обычно – парад алле как есть! Не то штобы каждой твари, то Мендель-то куда?!
Я по пути вроде как экскурсию наскоро, чисто для понимания.
- Во-он там! – разговариваю наполовину руками, - Дворами, а потом у левого дома, где кривая акация, спросить до Запорожской. Бордели там. Мариванны и Ёси, да и другие тоже. Для разной публики, не так штобы и конкурируют.
- Знаток! – хмыкнул весело Владимир Алексеевич, поддразнивая по своей вечной привычке. А я плохо поддразниваюсь, отчего опекуна только раззадоривает. Уж такой он!
« - Детство в попе!»
Ну… я непроизвольно глянул на афедрон опекуна… да! Детства там много!
- Вон, кстати, - дёргаю подбородком на приземистый дом, начисто почти утопленный в цветущей пахучей зелени, - по тому же профилю, но на дому принимают. Мать и две дочки живут, ну и тово, захаживает народ. Такие себе, широко профиля. Приласкать, со сбытом краденного помогут, да и всякое другое, по обстоятельствам.
