- Грех не то, что в уста, а что из уст , - спокойно ответил тот, - я больше переживаю, как воспримет живот непривычную еду.
- А… - тётя Песя озадачилась, встав на миг столбом, и тут же почти отмерла, захлопотав вокруг Пономарёнка, и щедро обсуждая с соседками проблему.
- Таки да! – Всплеснула руками тётя Хая, которая Рубин, - Што они там едят на этой Москве? Никаких продуктов нормальных! Ни пэрцу нет, ни синеньких!
Гвалт поднялся неимоверный. Мишка аж голову в плечи вжал, а дядя Гиляй только головой завертел по сторонам, ловя сценки.
Всё сразу заобсуждали! Разом! И как это принято у молдаванских жидов, каждый имел свою, единственно верную точку зрения, которую требовалось донести до собеседника путём переора.
Мишке под нос стали пхать разное на попробовать, и у него, непривычного к такому обращению, ажно глаза вылазить начали.
- Нет, ты попробуй и скажи мине – тётя Роза, вот настоящий форшмак! Не то што у старой прошмандовки Файги! – и суёт в самое лицо этот самый форшмак!
- Ты куда ему в самое лицо! Пусть мальчик поесть сперва нормально, шакшука, а потом уже будешь со своими обидами на Файгу с ребёнком делиться!
И это полминуты не прошло!
- Ша! – я к Мишке шагнул, отодвинул тёток, и сам ему наложил разного, - успеет ещё попробовать и оценить, кто тут прошмандовка, и у кого лучший форшмак и самая вкусная хала! Человек из России приехал, и непривычен к одесскому, дайте ему подышать и отойти!
И опять у меня, будто сам собой, идиш вылез! Я ж не зря немецкий учу, да и Львом Лазаревичем тоже. Мишка на меня глазами только луп-луп!
Поворотился я к нему, и только руками развёл.
- Не я такой, жизнь такая!
Ели-пили, веселились, и дядя Гиляй как бы не больше всех. Но с нотками. Не пойму чего, но такое што-то, што есть. Ну… о том потом думать буду, а пока – праздник!
Настроение-то ого! Сразу несколько всего совпало. Проблемы с опекой хотя бы. И Фира, да… А ещё сама Одесса, солёный запах моря, долгожданный отдых от напряжённой учёбы, и предвкушение самостоятельности.
Настоящей! Штоб не таясь, как Егор Панкратов, а не Шломо. Оказывается, давило! Вроде и легко казалось, ан нет! Разница, значица.
Мы перекусили слегка, и больше разговариваем. Рахиль, подружка Фирина, до Саньки застеснялась. Хорошая она деваха, это да. Но носата!
« - Рубильник в виде паяльника» - выдало подсознание, тут же замолкнув.
Другие до Мишки. Писано было, што он подмастерье портновский, так тётки здешние его ажно щупать начали. Тринадцать годков парню, а он уже! Это же не просто так, а профессия. Уже! И в глазах у них планы, Эти… матримониальные. Ишь, хищницы! Не то што простодырая тётя Песя!
