Она полыхнула искрами, пробуя подчинить их себе силой.
– Прошу прощения, мисс! – шагнул к ней силуэт в серебристой куртке.
Второй стоял чуть поодаль за его спиной и пытался прикурить сигарету.
Линне отчаянно пыталась придумать предлог и смыться. Можно было сказать, что ей надо в туалет, – женские проблемы, как она убедилась на собственном опыте, вполне могли уберечь от злого рока. Еще она могла заявить, что ее вызвали к Гесовцу и опаздывать ей никак нельзя. Но тот же самый опыт выступал категорично против. Они были скаровцами. А с ними рот лучше держать на замке.
Ястребиный нос Таннова был чуть больше, чем ей помнилось, хотя лицо оставалось все таким же гладким, почти детским. Соломенные волосы после положенных уставом стрижек отросли. В «Скарове», верно, никому нет дела, если ты забываешь их подстригать.
Теперь бежать уже поздно. Она уткнулась подбородком в грудь. Хотя, наверное, глупо было надеяться, что он не рассмотрел ее как следует.
– Вы ведь одна из девушек Зимы? Не будете так любезны показать мне, где ее штаб?
Его голос не только стал глубже. В нем чувствовались резкие, отчетливые нотки, присущие человеку, привыкшему отдавать приказы и заставлять других их беспрекословно выполнять. Еще каких-то три месяца назад он маршировал бок о бок с ней на плацу, набивал трубку Кослена сухими коровьими лепешками и сбегал из казармы после комендантского часа, чтобы попрактиковаться в ночной стрельбе. Теперь же на его куртке болталась голубая звезда Особого контрразведывательного отряда военного времени. А это означало, что он больше не подчиняется полковым правилам. Приказы ему теперь поступали из другого источника, и ни одна живая душа, обладающая хоть какими-то зачатками здравого смысла, не стала бы спрашивать, что же это, собственно, за источник. Работа Таннова теперь заключалась в том, чтобы наблюдать и решать: кто не лишен изъяна, кого надо выслать, а о ком ненавязчиво позаботиться. Сегодня он обратил внимание на нее.
Не поднимая головы, Линне махнула рукой в сторону зданий и нарочито низким голосом ответила:
– Вон там, сэр. В доме со светло-голубыми ставнями.
– Не мямлите, мисс, – сказал он, – в армии мы не втягиваем голову в плечи, а держим ее высоко, потому что гордимся, что здесь оказались. Никто не собирается…
Он осекся и наклонился к ней. Она еще ниже опустила голову, но было слишком поздно.
– Алексей?
Пытаясь сохранить остатки достоинства, она выпрямилась и произнесла:
