Дуня беспрекословно выскочила из гостиной.
Анета осталась наедине с человеком, которого – и двух часов не прошло – любила веселой, дерзкой, сладостно-лихой любовью. Только что она успела насладиться мгновением победы – когда, втаскивая избранника в прихожую, успела прижаться к нему и дала волю стремительным предчувствиям близости. Она и сейчас его еще любила – но из желанной добычи он сделался тяжким грузом, бедой, которая еще неизвестно как отзовется на будущем.
Анете было страшно.
Андрей Федорович, снова утратив сознание, стал метаться, потом стих.
– Господи, да что же это за кара такая, что за наказание?! – взмолилась Анета. Спрашивала она не об Андрее Федоровиче, а о себе, потому что уж она-то никак не заслужила такой неприятности.
И, чтобы спасти от неприятности себя, она стала молиться, повторяя известные с детства слова, потому что спасти лежащего перед ней в беспамятстве мужчину должен был доктор, имеющий прийти с минуты на минуту.
В комнате между тем стало темнеть. Анета встала с кушетки и зажгла две свечи.
Никогда еще она не испытывала такого одиночества, как наедине с любимым. Но был ли этот человек сейчас любимым? Того она уже не знала. Больше всего на свете она желала, чтобы этот день случился заново – и тогда уж она не стала бы сговариваться с проказливой Лизетой, нет, она даже в сторону полковника Петрова не взглянула бы, она бы и к Сумарокову не поехала, она бы и из дому не вышла, а сидела на кушетке и шила нарядный ночной чепец, начатый еще на прошлой неделе.
– Что, барыня, как он? – раздался взволнованный голосок.
– Ах, Дуня! – словно к единственной сестре, бросилась Анета к горничной. – Где ты пропадаешь?! А герр Гринфельд?…
– Его к Петуховым позвали, там хозяйка никак не разродится, бабка от нее уж отступилась. Я другого привела.
Полный мужчина вошел в гостиную и сразу направился к больному.
– Светите мне, – сказал он вроде и по-русски, но как-то не совсем.
Анета поднесла двусвечник к самому лицу больного. Доктор посмотрел, оттянув веко, глаз, потрогал лоб, проверил пульс.
– Как давно это состояние… с ним есть?
Анета с Дуней наперебой объяснили.
– Достаточно. Это плохое состояние. В городе болезнь, прибирает за день, за два. Это она, – сказал доктор. – Молодые люди, только вчера здоровые, сегодня – без памяти. Завтра – аминь.
– Ах ты, Господи! А не заразно? – первой догадалась спросить Дуня.
– Это один Бог знает. Я напишу записку аптекарю. Но надо позвать батюшку. Надо – исповедь, причастие, соборование. Состояние плохое.
