— Ты не должна так говорить.
— Но ведь это правда. Я так рада, что отец уехал домой. Для тебя ужасно, что он всегда говорит с людьми о тюрьмах и ставит всех в неудобное положение.
— Бедняга. Но я не против того, чтобы он тут был.
— А я против ради тебя. И, Лоуренс, предположим, что это у меня в крови. Если у меня будет ребёнок и он окажется… как отец, — ну, понимаешь: слабый, нечестный…
— Розамунда, любовь моя, прекрати. Ты изводишь себя. Впадаешь в истерику. Дорогая, я и не предполагал, что эта тема так тебя волнует. Всё, хватит. Не будем больше об этом говорить.
— Ты действительно меня понимаешь?
— Не думаю, что есть хоть какая-то вероятность того, о чём ты говоришь, но, конечно, если ты так чувствуешь, не стоит спорить.
— Честное слово, я не эгоистична, но я бы всё время волновалась и волновалась. Конечно, если ты считаешь, что я должна…
— Неужели я могу говорить такие отвратительные вещи? Дорогая, мне очень жаль. Прости меня. Я не понимал. Не будем больше об этом думать. Смотри! Вот старина Бутл спрашивает, что же произошло с его хозяюшкой. У него такая глупая морда правда? Как белый парусиновый ботинок.
— Бедный Бутл. О, Лоуренс, я так рада, что мы поговорили. Это такое облегчение. Пока у меня есть ты, мне не нужно больше ничего.
— Как и мне, дорогая. Только ты. И у меня есть ты, правда же? Вся-вся? До последнего кусочка?
— До последнего кусочка. Видишь, ты всё-таки ревнив.
— Конечно. Ревнив как дьявол… Любимая…
Дорогая леди Питер,
Большое спасибо за Ваше письмо. Так любезно с Вашей стороны подумать о том, чтобы упомянуть про мистера Эймери сэру Джуду, и я уверена, что он будет в высшей степени признателен, когда я ему сообщу об этом. Однако за это время мой муж сам решил спонсировать пьесу, поэтому, думаю, будет лучше предоставить ему право связаться с лондонской театральной администрацией. Но всё равно, большое спасибо. Да, действительно, нам обязательно нужно встретиться. Только в настоящее время, ввиду смерти бедного короля, мы, конечно не устраиваем ничего интересного, но нужно найти возможность в будущем.
Ещё раз большое спасибо,
искренне Ваша,
Розамунда Харвелл
Господи, думала Харриет, каково это — быть способной обвести мужа вокруг пальца!
— Питер, ты вложил бы деньги в пьесу, в которую не веришь, если бы я тебя попросила?
— Харриет, ты меня пугаешь. Ты пишешь пьесу?
— Слава Богу, нет. Я имею в виду чью-то чужую пьесу.
— Ничто не заставит меня поддержать пьесу. А о какой пьесе речь?
