— Лоуренс, что из себя представляет сэр Джуд Ширман?
— Ширман? О, он один из этих властных сельчан с севера, никакого воспитания. Дважды разведён. В первый раз, возможно, виновата была женщина, но во второй раз разразился настоящий скандал. Не того сорта тип, которым следует интересоваться. А почему ты спрашиваешь?
Она показала ему письмо.
— О Господи! — Харвелл почувствовал некоторое беспокойство. Если Ширман считает, что в Клоде Эймери что-то есть… Нет! На сей раз этот паршивец не сможет позлорадствовать. Существовало другое объяснение, более правдоподобное и бесконечно более утешительное: — О, я вижу Ширмана насквозь. Он хочет помочь Харриет Уимзи, потому что Харриет Вейн имеет имя и однажды сможет написать пьесу. Во всяком случае, она представляет собой ценность. Он, вероятно, считает, что она лично заинтересована в Эймери. — Он перечитал письмо. — Всё очевидно. Говорит, что знает его книги, надо же! Ты думаешь, Ширман проводит время, читая томики стихов блумзберийских поэтов? Скажи, чтобы Эймери обязательно переслал ему эту вещь, но пусть не строит иллюзий относительно Ширмана.
— Разве ты не мог бы сам как-нибудь перемолвиться с Ширманом, Лоуренс? Было бы настолько лучше. Я имею в виду, Клоду покажется странным, что я организую рекомендацию через посторонних, когда у меня есть муж, связанный с театром.
— О, но это вполне естественно. Все получают рекомендации самыми случайными и неожиданными способами. Если бы я похвалил вещь, это лишь оттолкнуло бы Ширмана. Наши мнения о пьесах никогда не совпадают.
— Ну, скажи ему, что вещь тебе не нравится. Тогда он заинтересуется. — В её улыбке сквозила как мольба, так и озорство.
Харвелл колебался. Выслушивать просьбы и награждать — пусть даже половиной королевства — это одна из семи радостей брака. Никакого вреда. Розамунда будет счастлива, пьеса вернётся с благодарностью в своё время, а он сделал всё, что мог. Ширман не такой осёл, чтобы ставить эту пьесу, а если поставит — ему же хуже. Да, всё будет именно так. «Медный змий» не может повториться. Там была просто счастливая случайность. И всё равно, не помешает ещё раз взглянуть на рукопись. Чёрт бы побрал этих Уимзи: ну почему они встревают?
— Послушай, дорогая, вот что я сделаю. Я ещё раз перечитаю её и, если мне покажется, что неё есть хоть малейший шанс…
— Ты поставишь её сам?
— Не обещаю, — сказал Харвелл, немного озадаченный. — Это бы значило убедить администрацию, труппу… — Женщинам всегда всё кажется пустяком. Когда пытаешься объяснить гигантскую дипломатическую сложность театрального мира, они просто не способны ухватить, о чём речь.
