— Это доставит мне громадное удовольствие.
— О да, — согласился Шаппарель, — вам понравится, я в этом уверен. Смогу я затем сказать вашей жене, что вы разрешаете мне её рисовать?
— Не уверен, что это правильная формулировка. Вам потребуется именно её согласие. Но я готов сочувственно топтаться на заднем плане и предоставить вам мою моральную поддержку.
Шаппарель встретил насмешливый взгляд с преувеличенным смирением:
— С вашей поддержкой я рассчитываю на успех.
Лорд Кроппингфорд, смутно чувствуя, что все ведут себя бестактно, кроме него, вновь наполнил бокал.
— Питер, — сказал герцог, — когда мужчины встали, чтобы воссоединиться с дамами, — теперь, когда ты здесь, я хотел бы с тобой поговорить. Вы не возражаете продолжить без нас, Граммидж? Мы не надолго. Джеральд, попроси свою мать нас извинить.
Он подождал, пока дверь закрылась, а затем сказал:
— Послушай, сколько денег ты дал Джеральду?
— Ни пенса, — ответил Питер с прохладцей. — Всё же пошло Тюк Холдсворт, не так ли?
Герцог слегка покраснел.
— Бесполезно защищать мальчика. Я заставил его признаться, что ты оплачивал его долги и помог вытащить из когтей какой-то женщины.
— Что бы я ему не давал, это подарок. Я не верю в целебность жёрнова на шее мальчика. А то, другое, дело стоило мне лишь письма от моего поверенного. Лучше бы ты его не пытал. Если, конечно, он сам тебе не рассказал.
— Он мне ничего не говорит. Он пойдёт к кому угодно, только не к родителям. Но будь я проклят, если позволю ему присасываться к тебе. Я подписал чек, и надеюсь, ты окажешь мне любезность и возьмёшь его. Я заставил его назвать мне сумму, хотя, похоже, он врёт.
— Нет, — сказал Питер, принимая чек. — Всё точно. Но слушай, старина, почему ты не можешь давать ему действительно подобающее пособие? Ему ничего и не остается, как пускаться во все тяжкие, когда его держат на таком коротком поводке.
— Он не умеет обращаться с деньгами.
— Если он не научится сейчас, то не научится никогда. В конце концов, он знает, что, рано или поздно, деньги перейдут к нему. И если ты не можешь доверять ему сейчас, что будет с землёй, когда тебя не станет?
— Бог знает, — уныло сказал герцог. — Ему на всё наплевать. На уме только девочки и быстрые автомобили. Теперь он говорит, что хочет летать. Я этого не потерплю и так ему и сказал. Должно же у него быть хоть какое-то чувство ответственности. Если с ним что-нибудь случится… — Он замолчал и поиграл донышком бокала, а затем сказал почти сердито: — Полагаю, ты понимаешь, что являешься следующим.
