С другой стороны, филология XIX века, как она сложилась после Вольфа, тоже опиралась на представление о подвижном тексте, но эта подвижность носила характер не духовного творчества, а скорее механического комбинирования элементов. Михаил Ямпольский характеризует эту дисциплину как «науку непонимания»[66]: не пытаясь схватить целостный смысл завершенного текста, она разлагает этот текст на гетерогенные фрагменты и дискурсы (например, гомеровский эпос – на независимые друг от друга сказания аэдов), каждый из которых подлежит скорее опознаванию, чем пониманию. Эта наука трактует о не-смысловых факторах словесности, а решение о смысле (событии) их соединения принимают уже другие дисциплины – например, философия или герменевтика.
В этом междисциплинарном контексте и следует различать дискурс и текст, или (по Лотману) открытый и закрытый текст. Дискурсов существует достаточно много, хотя и меньше, чем текстов: дискурсами являются не только естественный язык, но и его варианты (диалекты, социолекты), а также невербальные языки. В одном и том же национальном языке сосуществуют разные дискурсы – ценностные (идеологические), стремящиеся утвердить в обществе определенную систему нормативных представлений и борющиеся между собой, или же чисто групповые (например, профессиональные), мирно разделяющие между собой сферы влияния. Общим для них всех является неограниченный характер: каждый дискурс, как и язык в целом, может применяться бесконечно, с его помощью можно производить бесконечно много разных высказываний. Дискурс осуществляется на основе более или менее стабильного «языка» – системы виртуальных правил, категорий, единиц (слов, букв, фонем); но сам он представляет собой бесконечную и открытую актуальную «речь». В отличие от него, текст тоже актуален, но закрыт, ограничен, сказан / написан раз и навсегда; выражение «закрытый текст» – скорее плеоназм. У языкового текста всегда есть начало и конец – первое и последнее слово или книжная страница.
Эти два аспекта – открытый и закрытый – языковой деятельности мы часто называем одинаково. Так, слово «речь» означает по-русски и ничем не ограниченное говорение (Цветаева: «Поэт – издалека заводит речь. Поэта – далеко заводит речь»; речь бесконечна, в том числе и по последствиям), и текст с началом и концом («произнести речь»). Та же двойственность – во французском языке со словами discours и langage. Однако эти два аспекта важно различать в теории литературы, потому что фактически именно с ними связаны два разных типа литературности: конститутивная и кондициональная. Первая из них определяется устойчивыми признаками, то есть качествами однородного языкового пространства: если повествование фикционально, то все его события по крайней мере отчасти вымышленны, если перед нами поэтический текст, то все его части обладают повышенной формальной упорядоченностью по сравнению с бытовой прозаической речью. Правда, действие этого правила ограничено приемом композиционного
