Мы не знаем, так ли переводят эти два слова современные греки, но мы можем доказать, что никто из древних философов подобным образом никогда их не определял. Позволим себе процитировать два имени, и их будет вполне достаточно. Наш языческий авторитет — Плутарх, наш христианский авторитет — не кто иной, как сам святой Иаков, «брат Господень». Рассуждая о душе, Плутарх говорит, что пока ψυχη заключена в теле, ноус, божественный разум, парит над смертным человеком, изливая на него луч света, яркость которого зависит от личных достоинств человека; он добавляет, что ноус никогда не спускается, но остается неподвижным. Святой Иаков еще более откровенен. Говоря о мирской мудрости (см. греческий текст, Иак., III, 15), он называет ее «земной, чувственной, психической» — последнее прилагательное переведено в английском тексте словом «бесовский» — и добавляет (III, 17), что только мудрость, сходящая свыше, божественна и «разумна», «noetic» (прилагательное от ноус). Итак, кажется, что «бесовский» элемент всегда был в немилости у святости как среди святых христианства, так и среди философов язычества. Поскольку святой Иаков рассматривает ψυχη как бесовский элемент, а Платон считает его чем-то иррациональным, может ли он быть бессмертным per se?
Позвольте привести лучшее из возможных сравнений между конкретным и абстрактным: между тем, что наш критик называет «триипостасностью», а мы — «тетрактисом». Давайте сравним эту философскую четверицу, состоящую из физического тела, перисприта, души и духа, с эфиром, который наука предвидела, но никогда не могла открыть, и обозначим их взаимосвязь. Эфир будет символизировать дух, пар, образующийся внутри него — душу, вода — перисприт, а лед — тело. Лед тает и навсегда теряет свою форму, вода испаряется и рассеивается в пространстве, пар освобождается от более плотных частиц и наконец достигает такого состояния, в котором наука не может его обнаружить. Очистившись от последних примесей, он всецело сливается со своей первопричиной и, в свою очередь, сам становится причиной. За исключением бессмертного ноуса, душа, перисприт и физическое тело, которые все были когда-то сотворены и имели начало, должны иметь и конец.
Означает ли это, что в таком растворении теряется индивидуальность? Ничуть. Но между человеческим эго и всецело божественным Эго существует пропасть, которую наши критики заполняют, даже не подозревая о том. Что касается перисприта, то он является душою не более, чем тончайшая кожица миндаля самим зернышком или его шелухой. Перисприт есть
