Лучше всего – вообще Выходить Налево. Вот про это как раз мои тетради.
В казенную гостиницу заезжают новые постояльцы. Туристы. Клиенты дома родного. Из потемок какой-то Копченый орет:
– Пощади, помощник Пьос… у нас и так уже ебил от стены к стене…
Переполнен Вытрезвитель,
От стены к стене нас тут.
Побыстрее вывозите:
Мал амбар – срока растут.
Домино стучат галопом,
У Копченых дикий хай.
Коли ебнешь кость с прихлопом —
Красной Смертью
[3] заливай.
Выпуль держат уж три дня как,
Позвонить просил-просил…
Раз преступник – так не вякай.
Выпускайте всех ебил.
Дембельнусь ли к Рождеству я?
Разрешат ли нам ларьки?
За Примерное скостят мне
Или выпустят кишки?
Кто мой бонг засветофорил?
Перекрыл нам самосвал?
Кто пятак перепахал нам,
Чем убил нас наповал?
Довели меня до ручки,
Лагерь ножки подломил.
Мальчик реабилитнулся.
Выпускайте. Он – дебил.
На таких, как он, пеструшек
Понаделали крючков…
В бога судьям – не игрушки,
Выпускайте судаков.
Джонсон, пацики – отвяньте.
Где вендетты – там Вьетнам.
Выпускай хипьё, квадратов:
Голубям хуйня война.
Вы, чей палец на гашетке,
Кто нам виселицу сбил,
У кого топор свободы, —
Выпускайте всех ебил.
В одиннадцать сорок меня выводят возвращают одежду свисток и гармошку определяют в камеру где скамья и еще один Прогулочник – пего-плешивый старикан оттенка красного дерева и лет шестидесяти.
– О, я к дембелю еще как готов. Тока позови.
Он мечется кругами по камере то подбирает то опять на место ставит и опять подбирает старомодный такой ящик для чистки обуви на который ногу ставить а внутри стариковские пожитки. На нем потертый черный костюм, темно-свекольный галстук и белая рубашка. А ботинки надраены умопомрачительно.
– За что тебя, кореш?
– Клевер. А вас?
– На шурина с ножиком попер… а старуха моя лягавых вызвала. Да и не подрались мы толком вообще. Ай, плевать. Выпускайте меня отсюдова, нахер!
Ставит ящик сербает кофе опять берет ящик.
– Так точно, уже иду, нахер!
– Удачи на дороге, – говорю я.
– И тебе того же. Ай, плевать. Я тут даже вес сбросил чутка. И народ приятный, познакомился…
Перед камерой останавливается молодой черный блатной и дает ему номер на бумажке.
– Надеюсь, написал разборчиво, – бурчит старик.
– Крупно, Папец. Не забудь. Как тока на телефон наткнешься, скажи ей – ее Сладкий Песик еще гавкает.
– Еще б, конечно скажу.
– Спасибо, Папец. Давай там.
Как только парнишка уходит, старик комкает бумажку и кидает в парашу.
– Вот же чертов остолоп. А я тут с настоящими ебилами свел знакомство, как вишь. – Ставит ящик, ходит дальше и трет руки. – Ох, стар-добрый город – эт хорошо, да еще в субботу вечером все кочегарится. Если я себе до автобуса, тоись, дошкандыбаю. Скока время?
