После чего подхожу к следующему вопросу:
— А сколько у вас семей в одном коше?
— Опять же, смотря в каком. — Алтынай снова снисходительно улыбается. — Разница в несколько раз может быть. Я не знаю, что тебе ответить, потому что не понимаю вопроса: в таком виде, он для меня смысла не имеет.
— Хорошо. Зайдём с другой стороны, — усаживаюсь поудобнее. — Всё равно, как понимаю, спешить некуда?
— До заката далеко, — согласно кивает Алтынай.
— Давай тогда про этот кош для начала. Сколько в нём семей?
— Двадцать четыре, — уверенно отвечает Алтынай.
— А сколько человек в каждой семье? Было изначально, до голода?
— Я не знаю, как ответить. Давай перечислю все семьи по порядку? Если тебе это так важно?
— Важно. Перечисляй.
Через полчаса оказывается, что в одной семье от пяти (минимально) до четырнадцать человек, и это ещё не предел.
За семью считается муж с жёнами и детьми, плюс (редко) кто-то из родителей мужа или жён.
Чтоб не запутаться в подсчётах, мы вышли из юрты и устроились прямо на земле, расчистив от травы кусочек почвы и записывая на нём данные палочкой.
Попутно, оказалось, что письменных принадлежностей во всём коше нет ни у кого: слишком большая редкость. А о бумаге конкретно Алтынай вообще никогда не слышала — только пергамент из выделанных шкур. Но он так дорог, что переводить его в повседневных канцелярских целях, как черновик, всё равно что ересь.
Кстати, делать подсчёты на земле предложила она.
Когда я, под её диктовку, стал заносить в таблицу имена и цифры, она неодобрительно покачала головой и украдкой оглянулась по сторонам:
— Только ты больше никому эту свою запись не показывай…
И до меня дошло, как до того Штирлица из анекдота: система записи алфавитом и цифрами, использовавшаяся и в Киженцовском погранотряде, и в Первом Магическом Колледже, да и в целом по Империи, хоть и отличалась от местности к местности между собой иногда, но категорически не походила на местный алфавит и на то, что у них там вместо цифр.
— Понял, потом сотру, — покладисто кивнул я. — А ты как запишешь всё то же самое? Можешь оказать?
Вместо ответа Алтынай подобрала с земли свой обломок щепки и начала споро заполнять левую (!) половину расчищенного кусочка почвы чем-то, похожим на арабскую вязь. Лично я не понял из её письма почти ничего, поскольку сами символы очень отличались от арабского (и персидского) алфавита, использовавшихся нашими пуштунами и тюрками в Средние Века там, у нас.
— Так ты тоже грамотная? — удивляюсь. Честно говоря, я ожидал увидеть пиктограммы либо руны. В лучшем случае. — Только пишешь иначе?
