. В руках она держит маленькую деревянную модель По-2
[5], «Поликарпова», – обычно она стоит рядом с ее кроватью, вместе с лекарствами и бутылкой воды. Во время своего рассказа Ирина играет с ним как ребенок, то заставляя его взмывать вверх, то пикировать вниз, как бы изображая ночной полет.
Она в подробностях описывала боевые ночи: что должна была делать она и что – подруга. Я внимательно на нее смотрела: ее лицо ничуть не напоминало лицо старой женщины, вспоминающей самые яркие впечатления прожитой жизни, скорее, это было лицо преподавателя, желающего что-то объяснить студентам, объяснить так, чтобы они поняли, и, главное, поняли правильно. Мы с Владимиром Александровичем во время ее рассказа сидели неподвижно и безмолвно. Элеонора переводила, голос ее то и дело срывался от волнения. Я так ни разу и не открыла тетрадь, в которой собиралась делать записи. Когда пожилая женщина закончила свою историю, взгляд ее выражал удовлетворение. У нее получилось – ей хотелось произвести сильное впечатление, и ей это удалось.
Когда я вернулась в Рим, у меня в руках, можно сказать, была прекрасная история, достойная того, чтобы ее рассказать. История, сама по себе необыкновенная, в устах Ирины оказалась и вовсе потрясающей – о таком я и не мечтала. Теперь мне надо подумать, как рассказать ее, а это оказалось не так просто. Мне предстоит написать о войне, священной для советской истории. О любой войне, а тем более об Отечественной, можно рассказать двумя способами. Например, так, как это сделали Василий Гроссман в книге «Жизнь и судьба» и Григорий Бакланов в повести «Пядь земли» и романе «Июль 41 года»: они описали ужас, кровь, грязь, отчаяние, предательство, отречение, ненависть, страх, боль, кошмар. Второй способ – отбросив все это в сторону, сосредоточить внимание на строгом порядке событий, анализе сражений, на тактике и стратегии, самоотверженности и, конечно же, на победе. Так построены мемуары выдающихся людей – государственных деятелей или великих полководцев, а еще – рассказы ветеранов войны, бывших солдат, которые много лет спустя вспоминают свою фронтовую жизнь и боевую молодость.
В первом случае, когда о войне рассказывают, вспоминая все ее ужасы, перед нами предстают люди, покорившиеся судьбе, оказавшейся сильнее их; эти люди подвластны ходу истории, она давит на них, лишая свободы дыхания. Во втором случае – по крайней мере, так кажется со стороны, – герои и авторы книг сами управляют событиями и определяют ход войны. И даже если они не совершают подвигов, не занимают командные должности, даже если они тоже страдают и умирают – их судьба все равно слита воедино с общей судьбой страны, озаряется ее светом и делает их не жертвами, а участниками Истории.
