Она вслух дочитала тургеневский рассказ «Два помещика»:
— «Чюки-чюки-чюк! Чюки-чюк! Чюки-чюк!
— Это что такое? — спросил я с изумлением.
— А там по моему приказу шалунишку наказывают Васю-буфетчика изволите знать?»
Надежда Константиновна дочитала, любопытствуя, глядела на Лизу. Лиза вспыхнула, догадавшись: «Она для меня прочитала». И нахмурилась:
— Гадость.
— Что — гадость?
— Взрослого человека порют. При крепостном праве было. Теперь нет. Теперь нельзя издеваться.
— Вы думаете? — усмехнулась Надежда Константиновна. — Игнатка, задаю тебе на завтрашний день.
«Задаст и уйдёт», — поняла Лиза.
— Я из Нижнего на пароходе приехала, на том, что и Владимир Ильич. Я и сестру его узнала, и мать.
И, торопясь, Лиза стала говорить, как в Казани Владимир Ильич сочувствовал забастовщикам-грузчикам, да, да, она видела! Как он любит мать, какой благородный, должно быть, человек!
— Он насовсем к вам приехал? Вы теперь, наверное, не станете уроки Игнатке давать? Вам полегче станет?
Он сам, должно быть, учитель? Или чиновник? Где он будет служить?
Она сыпала вопросы, в душе прося: «Не уходите, не оставляйте меня». Надежда Константиновна молча слушала её вопросы, не отвечая. Нетронутое что-то показалось ей в этой Лизе, хотя она и барышня и невеста купца-миллионщика. Но Надежда Константиновна спешила домой. Владимир Ильич ждёт. Ни часа, ни полчаса, ни минуты не хотела, не могла она урывать от скупого и малого срока, какой они дали себе перед долгой разлукой. Опасной разлукой.
Надежда Константиновна поднялась.
— К сожалению, я тороплюсь.
«Ты видишь, тебя избегают, Лиза. Ты далека этим людям. Ты не нужна им. Они другие. У них всё другое. Им тебя не понять. Тебе их не понять».
Рассудок внушал ей: надо проститься. Уйти, забыть.
— Можно, я вас провожу?
Может быть, Надежда Константиновна отказала бы, но не успела. Лиза стремглав выбежала из комнаты. Только не встретить бы Александру, спаси бог, не встретить бы! Вбежала к себе. Соломенная шляпка, накидка, ридикюль из белого сафьяна с бисером — подарок Петра Афанасьевича, — и через две ступеньки, рискуя сломать каблуки, — во двор, за ворота. Надежда Константиновна не ожидала Лизу, — уже за воротами, уже вдалеке по улице видна её гибкая фигура в чёрной юбке и беленькой кофточке. Учительница. «Милая учительница, не убегай от меня. Научи меня, учительница».
— Надежда Константиновна, ещё я хочу вас спросить, — догнав её, говорила Лиза, лишь бы говорить, не молчать, идти с ней, — когда я была в институте, Татьяна Карловна, наша классная дама, а мне ближе, чем классная дама сказала, что Софью Невзорову, сестёр Невзоровых посадили в тюрьму.
