Подробности проступков рабов её уже давно перестали интересовать - она теперь полностью доверяла Филезе и её мужу Явору в вопросах ведения хозяйства и поддержания порядка в её особняке. Излишней жестокости они не проявляли, без вины никого из многочисленной прислуги не наказывали, но и спуску, при этом, не давали. Благодаря такому подходу, порядок в её доме был почти идеальным. Поэтому, Уле, даже если бы она захотела к чему-нибудь придраться, повода проявить неудовольствия не нашлось бы.
- Дурак, - так же без подробностей объяснила Филеза.
Виконтесса понимающе кивнула и пошла в раскрытый перед ней, одетым в парадный камзол лакеем, вход.
- Пусть мне завтрак принесут, - распорядилась она, - Поем в спальне и немного поваляюсь.
Филеза понимающе улыбнулась. Причины ночного отсутствия виконтессы не были секретом. Хотя разговоры среди слуг на эту тему, да и, вообще, на любую тему, касающуюся жизни и поведения их хозяйки, Филеза жёстко пресекала - любителям распускать языки грозило суровое наказание. Впрочем, она понимала, что вряд ли это удерживает их от болтовни, когда управляющие не слышат. Ну, пусть болтают и боятся.
- Сегодня у вас будет время со мной побеседовать? - спросила управляющая.
- Что-то срочное?
Они поднимались по широкой мраморной лестнице на второй этаж, где в левом крыле здания, в конце длинного коридора, была улина спальня.
- Да нет. Я насчёт Билины.
Услышав имя их бывшей, общей для них с Филезой, начальницы, по-сути, на какое-то время, заменившей им родных матерей, Уля не стала откладывать разговор, хотя, утомлённая целой ночью ласк, хотела позавтракать, принять ванну и поспать пару склянок.
- Давай, себе тоже закажи чего-нибудь, позавтракаем вместе и поговорим.
Оставаясь с глазу на глаз, подруги детства часто переходили на ты. Общие воспоминания сильно их сближали. Нет, их детская дружба не была безоблачной, всякое случалось - и обиды, и мелкие пакости, и даже драки. Но многое теперь, эмоционально, воспринималось по-другому.
Даже с некоторым удовольствием, совершенно недавно, они вспоминали, как, однажды, вцепившись друг дружке в волосы, пинались ногами и орали так, что прибежавшая на эти вопли Билина, обоих отхлестала мокрым полотенцем и поставила по разным углам коленями на горох, а потом заставила мириться и просить друг у друга прощения.
Если так разобраться, они ведь, вместе с Тименией, были почти сёстрами. Впрочем, Филеза уже давно не была той проказливой девочкой-рабыней, она стала вполне разумной молодой женщиной, прекрасно понимала разницу в положениях между собой и бывшей подругой, и умела, когда нужно, держать дистанцию.
