Несколько иные рассуждения встречаем у О. Фрейденберг: «Этот автор странный: он не один, их множество <…> этот автор состоит из определенного числа лиц <…>. В стихах, которые поет и пляшет этот множественный автор, он называет себя единичным и говорит о себе не „мы“, а „я“; но то, что он рассказывает, относится не к нему самому, а к Богу <…> „себя самого“ — такого персонажа греческая лирика не знает <…> лирик имеет партнера <…> одна сторона поет, другая слушает» [67, с. 41] (курсив мой — Н.Р.). Примечательно, что оба автора «поэтик» отмечают один и тот же «парадокс» — поэт-лирик «единичен» и «множествен» одновременно, по крайней мере, «двойственен»: это и сам поющий, и «бог-дух». В лирике, следовательно, двусубъектность не внешняя, а внутренняя: «Вторым субъектом, героем, первоначально был бог-дух, являющийся и одушевленной природой (к нему была обращена песня), и звучащим в ней через певца голосом, и участником исполнения <…> И входил он в песню не только как голос, но и как образ-тема, ставший лирическим персонажем» [74, с. 95]. Рок-творчество представляет в современном искусстве прецедент попытки максимального приближения к эстетике и поэтике синкретического единства пения-пляски и воссоздания этого единства (лирика более «тематична», более тяготеет к «внесловесным ситуациям высказывания» [там же, с. 94]), где лидер рок-группы не только «разыгрывает» жизнь героя (точнее — «антигероя» близкого трикстеру), но и «проживает» эту жизнь. Причем, по аналогии с романным героем, он имеет в качестве архетипа трикстера и его «позднейшие вариации» (шут, дурак), которые «представляют в этом мире точку зрения другого мира», являясь «метаморфозой царя и бога, находящихся в преисподней, в фазе смерти» [76, с. 152].
В отличие от «обычного» лирического автора, автор рок-поэзии выступает и в роли создателя текстов, и как аккомпанирующий себе на музыкальном инструменте (в случае акустического сольного выступления и в случае группового исполнения), и как разыгрывающий некое представление перед публикой. Иными словами, синтетичность произведения (вербальный текст-музыка-исполнение) обуславливает необходимость «синтетичности» автора (поэт-музыкант-лицедей).
В исторически-культурологическом контексте здесь можно апеллировать к характерному и для Античности, и для Средневековья, и для Нового времени явлению бродячего актера-музыканта, который именовался по-разному — бард, мим, вагант, менестрель, трубадур, жонглер, скоморох — однако независимо от страны и эпохи выполнял сходные функции.
