— Небогатый же выбор Вы мне предлагаете, или тюрьма, или сумасшедший дом.
— Ну, что Вы, какая тюрьма? Речь идёт об условном сроке! А сумасшедший дом, с чего Вы взяли? Просто легкое амбулаторное лечение. Вы готовы дать признательные показания?
— Дайте мне лист бумаги. Лист бумаги и ручку.
— Ну, вот и хорошо, — ответил Марк Соломонович, — идемте к следователю.
Мы вошли в кабинет.
— Виктор Борисович, — нетерпеливо произнёс Гордон, — мой подзащитный готов дать признательные показания!
Следователь посмотрел на меня недоумевающим взглядом, он смотрел так более минуты, смотрел и молчал, потом так же молча положил передо мной лист бумаги и ручку.
— Пишите.
— Да-да, пишите, пишите, — торопливо выпалил адвокат, — пишите всё, что я Вам продиктую.
Я начал писать, я не слушал, что говорил мне Гордон, я писал, писал спокойно, уверенно, а когда я закончил, Марк Соломонович, облегчённо вздохнув, сказал:
— Вот и всё, молодцом! Теперь поставьте дату и подпись.
Я поставил дату, подпись и протянул следователю лист. Виктор Борисович читал, и по мере чтения выражение лица его менялось.
— Вы уверены в этом? Не передумаете?
— Нет! — твёрдо сказал я.
— Ну, что ж, Марк Соломонович, Сергей Иванович отказывается от Ваших услуг.
— Что?! Как?! — воскликнул Гордон, выхватывая исписанный мной листок из рук следователя.
— Да, Сергей Иванович написал заявление об отказе от Ваших услуг, — подтвердил Виктор Борисович.
Адвокат читал моё заявление, его рука, державшая лист, слегка дрожала.
— Но почему?! — повышая голос почти до крика, спросил он.
— Меня не устраивает выстроенная Вами линия защиты.
— Да Вы с ума сошли, молодой человек! Вы хоть понимаете, что наделали? Да этим заявлением Вы приговор себе подписали! Конечно, Вам дадут адвоката, другого, бесплатно, но никто, кроме меня Вам реально помочь не сможет! Да, услуги мои стоят дорого! Но не Вы же за всё это платите! Заберите своё заявление!
— Я понимаю, что делаю, и заявления своего не заберу. Прощайте, Марк Соломонович, я не нуждаюсь в Ваших услугах.
Гордон повернулся, немного помялся в дверях и вышел, следователь вздохнул с облегчением.
— Правильно сделали, что отказались. Когда Вы поняли, что адвокат просто топит Вас?
— Сразу, сразу, как только он предложил мне написать чистосердечное признание. Он не стал вникать ни в какие детали, а ведь не всё так однозначно, как кажется, Вы не находите?
— Вот именно! В этом деле много неясного. Но, боюсь, другой адвокат, тот, которого Вам предоставят, ничего иного не предложит.
