— Я папе обещала.
От такого заявления обычно наступает скоропостижное похмелье, но Ильдар посмотрел в ее пьяные глаза и кивнул. Заказал кофе, вызвал такси, усадил в него Юлю, сунул водиле деньги и с жалостью захлопнул дверцу, уверенный, что на этом прекрасная их встреча закончится.
В жарком танцевальном вертепе они даже не успели толком поцеловаться. А на трезвую голову такие светлые девочки, как Юля, не целуются с парнями по имени Ильдар.
Он приехал домой, открыл дверь своим ключом, бесшумно прошел через комнату родителей, не включил свет в своей и просто рухнул на кровать, терзаемый сожалениями сразу всех порядков.
Юля позвонила ближе к вечеру. Первый звонок с незнакомого номера он проигнорировал, на второй осторожно ответил, ожидая услышать вежливое приветствие от сотрудника банка или косметического салона. Звонила она.
— Привет. — Голос был чуть хриплый, простуженный. — Это я.
И он тут же понял, кто. И она поняла, что он понял. Все сошлось.
— Я даже не знаю, как тебя зовут, — продолжила Юля и засмеялась. — Представляешь, как глупо?
— А как ты?..
Хотя спрашивать нужно было о другом, говорить о другом, а лучше — орать от счастья, пританцовывая, но человек обычно херит все лучшие моменты своей жизни. Правда, остается шанс, что так момент станет еще лучше.
— Я Вадику написала, спросила, с кем он вчера был. Я же видела, что вы вместе заходили…
— А он? — Целый ящик коньяка — вот что Ильдар теперь должен был этому придурку.
— А он номер прислал. — Юля совсем смутилась, но добавила: — Мол, это тебе в дар… Дурак такой, правда? Ладно, в подарок, но в дар-то почему?..
Даром, Дарчиком, Дариком она его и звала. Даже родителям представила так:
— Ма, па, это Дар. Мой парень.
Он мялся в дверях, нелепый в этих выглаженных песочных брюках, в этом джемпере, который, кажется, сел при стирке. А родители вежливо улыбались. Собственно, с ними проблем не возникло, хотя казалось бы. Она — светлая девочка, медалистка, будущий филолог, голубые глазки, нежная кожа цвета сливок. И он — смуглый, весь иссушенный памятью крови, которую сколько ни разбавляй, а она все равно аукается то в разрезе глаз, то в щетине, что начинает расти сразу после бритья, виднеется в хищном оскале, приходящем на смену улыбке, стоит перестать контролировать ее.
Но Юлькины родители понимающе кивали, уезжая на дачу по выходным. Отец жал руку при встрече, мама хлопала по локтю, мол, здравствуй-здравствуй. Юля светилась от гордости, посматривая на них, стоявших рядом.
