Но сейчас Рыжик (кстати, он был не то чтобы очень рыж, просто на общем фоне блондинов и брюнетов его волосы отдавали рыжинкой) позвонил с другим предложением. В полшестого утра, между прочим.
– Серег, слушай, тут такое дело. Я дежурю, а мне позвонили из N (он назвал поселок в Смоленской области в верховьях Днепра), там джип перевернулся, одна женщина погибла, а двое детей пострадали. Девочка на ИВЛ. Смотайся на консультацию…
– А как я поеду? – на своей машине мне ехать никуда не хотелось, даже за деньги. Я планировал отпраздновать День солидарности трудящихся за столом, вкушая селедку и водку. По пролетарской традиции первых маевок.
– Тебя отвезут и привезут! Сейчас приедут. Я скажу, чтоб тебя покормили получше. – Рыжик уговаривать умел.
Коллегам надо помогать. Понятно, что имидж Великого Рыжика требовал организовать консультацию во что бы то ни стало.
– Ладно, съезжу.
Через полчаса мне позвонили. Во дворе стояла «Волга» со смоленскими номерами. За рулем сидел типичный браток, возле машины прогуливался солидный дядя в белой рубахе с галстуком, съехавшим к третьей пуговице. От дяди ощутимо попахивало свежаком, он представился Николаем.
Мы сели в машину.
– Сергей, за Первое мая! – Николай достал бутылку водки, стаканы и кружок краковской колбасы.
Первая заповедь медицинской деонтологии – заводи контакт. Мы выпили, закусили колбаской. В дороге остановились поесть шашлыка, допили бутылку, начали следующую. Николай ввел меня в курс дела.
Две подруги (одна – жена большого человека родом из этого городка) с детьми (мальчиком 14 лет и девочкой 8 лет) ехали на «крузаке» отметить праздник на малой родине. Колесо лопнуло, и машина влетела в дерево. Водительница (как раз жена этого большого человека) погибла сразу, ее дочь получила сочетанную травму и сейчас в реанимации, у мальчика перелом руки. Подруга отделалась легкими ушибами.
Мы подъехали к больнице. Возле обшарпанного приемного отделения стояли пара «крузаков», «мерин» и несколько «девяток». Вокруг ходили молодые люди в спортивных штанах с короткими стрижками.
– Волнуются! – уважительно произнес Николай.
Реанимация находилась на втором этаже. Реаниматолог – молодой светловолосый парень – доложил о состоянии девочки. Девочка была в коме, интубировали сразу, по клинике там была внутричерепная гематома с приличным смещением по ЭХО, но ребенка не оперировали. Некому. Ждали нейрохирурга из Смоленска. Но мы приехали быстрее.
Самым неприятным было то, что ребенок болтался на «Рошке» – советском аппарате ИВЛ РО-6, представляющем из себя железный ящик, в котором стоит воздуходувка. Рошка – аппарат надежный, но для детей не самый лучший.
