– Копорский! – гордо ответила Элеонора. – Мы с Ксенией Михайловной сами собирали. Она меня научила, что лес – большое подспорье! Мы осенью с ней набрали и ягод, и грибов… – Элеонора осеклась. Давно подмечено, что люди, встретившиеся после долгой разлуки, часто говорят о всяких мелочах. – Алексей, расскажи же о себе!
Он пожал плечами:
– Это печальная и скучная повесть для любимой женщины. Не хочу тебя огорчать.
– И все же… Расскажи, я слишком люблю тебя, чтобы ты меня щадил.
– Моя судьба ничем не отличается от судьбы большинства русских офицеров, – Алексей поморщился, – разброд и шатание в войсках, потом этот позорный Брестский мир… Потом я попал в Новочеркасск к Алексееву. Ну, а потом моя часть перешла на сторону красных, мне едва удалось бежать.
Элеонора изо всех сил стиснула его руку.
– Я мог бы перейти вместе со своей частью, – криво усмехнулся Алексей, – этим ордам нужны кадровые военные, на одной жажде крови много не навоюешь. Некоторые мои товарищи так и сделали.
– К сожалению, так поступают многие, – вздохнула Элеонора, – даже я, если вдуматься. Я ведь служу в госпитале.
– Дорогая, это совсем другое дело. Ты всегда была слишком строга к себе.
– Господи, какое счастье, что ты вернулся! Ты же насовсем? – с замиранием сердца спросила она. – Ты не должен возвращаться в армию?
– Сейчас такое время, что никто ничего не должен, – грустно заметил Ланской, – наверное, мне, как русскому офицеру, следует пробираться к своим и биться до последней капли крови… Но, Элеонора, чем больше я думаю, тем меньше вижу в этом смысла. Воевать за счастье народа с ним же самим?! Господи, да этот народ, который чуть не расстрелял меня за то, что я не хотел вместе с ним грабить и пьянствовать, пусть он живет как хочет и сам ищет свое счастье! Народ-богоносец… Ты бы видела, какие вещи он творит… Свинство, пакость!
Она молча смотрела на Алексея. Бог знает что ему пришлось пережить…
– Раньше мне все было ясно. Я – русский офицер и защищаю свое отечество от врага. Выполняю святой долг. А теперь, после этого предательского мира, я марионетка в чужих руках, ничего больше. За Русь святую, как бы не так! Даже в Белой армии, там такой клубок темных интересов, что я не понимаю, если отдам жизнь за родину, принесет ли это ей пользу или наоборот. Монархию не вернешь, а все эти прохиндеи, большевики, меньшевики, кадеты – между ними разницы гораздо меньше, чем они думают.
Элеонора украдкой вздохнула. Она очень переживала, узнав о расстреле царской семьи, тоскуя по Николаю Второму, Александре Федоровне и детям так, словно они были ее родными.
