– Чрезвычайно интересно, – заявил Джимми. – Значит, говорите, «Правь, Британия, морями», так? Не представляю, чтобы я в трезвом состоянии когда-нибудь решил петь этот гимн. Должно быть, в результате излишней пары бокалов прорезался скрытый патриотизм. Помню, я веселился в «Горчице и крессе». Не настолько невинное место, как это может показаться, Стивенс… – Недолго помолчав, он проговорил: – Я как раз пытался понять…
– Да, сэр?
– Я как раз пытался понять, не мог ли в упомянутом состоянии дать объявление в газету о том, что мне нужна гувернантка к ребенку или что-нибудь вроде того.
Стивенс кашлянул.
– Но сразу две девушки… Очень странно. Придется в будущем воздержаться от посещения «Горчицы и кресса». А какое слово, Стивенс, – воздержаться; вчера оно попалось мне в кроссворде и сразу понравилось.
За разговором Джимми торопливо одевался и по прошествии еще десяти минут оказался уже готовым предстать перед обеими гостьями. Открыв дверь в гостиную, он сразу же увидел темноволосую, худощавую и совершенно незнакомую ему девушку. Она стояла возле каминной доски, опершись на нее плечом. Далее взгляд его проследовал к огромному, крытому кожей креслу, и сердце его дрогнуло. Лорен!
Она поднялась и заговорила с ним с некоторым волнением:
– Должно быть, вы очень удивились, увидев меня. Но я должна была посетить вас. Еще минута, и я все объясню. А это – леди Эйлин Брент.
– Бандл – так меня обычно зовут. Возможно, вы слышали обо мне от Билла Эверсли.
– Ну конечно, конечно, слышал, – проговорил Джимми, пытаясь овладеть ситуацией. – Но садитесь, пожалуйста. Не хотите ли коктейль либо что-то еще?
Обе девушки отказались от предложения.
– Дело в том, что я только что встал с постели, – продолжил Джимми.
– Именно так мне и сказал Билл, – заметила Бандл. – Я сказала, что намереваюсь посетить вас, и он сказал, что я застану вас в постели.
– Но, как видите, я уже на ногах, – ободрил обеих собеседниц Джимми.
– Я пришла из-за Джерри, – пояснила Лорен. – А теперь еще и из-за Ронни…
– Что вы имеете в виду под словами «еще и из-за Ронни»?
– Его вчера застрелили.
– Что?! – вскричал Джимми.
Бандл еще раз пересказала свою историю. Тесайгер слушал ее как во сне.
– Старина Ронни… мертв, – пробормотал он. – Что ж это творится, а?
Присев на краешек кресла, он подумал минуту-другую, а затем заговорил ровным и спокойным голосом:
– Я должен еще кое-что сказать вам.
– Да, – поощрила его к продолжению Бандл.
– Это было в день смерти Джерри Уэйда. Когда мы ехали в автомобиле, чтобы сообщить эту весть
