Так на него давненько не орали. Это, значит, в захваченной-то деревне. Староста орал самозабвенно, призывая на головы тех, кто учинил безобразие, за которое потом ему, старосте, отчитываться перед немцами, громы и молнии. Сергей подумал даже, что мужик сошел с ума. А потом вдруг понял: нет, все с этим бородачом нормально, просто он реагирует в соответствии со своими представлениями о жизни.
Как-то раз еще там, в своем времени, Хромов был свидетелем весьма интересной ситуации. Женщина, приехавшая из крупного города в центре России, стояла, уронив челюсть и выпучив глаза от ничем, в общем-то, не примечательного зрелища. И всего-то подъехал огромный внедорожник, из тех, что покупают люди, способные выложить пять-шесть миллионов на новую игрушку, не глядя. Открылась дверь, и из сияющего белой кожей салона вылез хозяин. А следом за ним выпрыгнула собака — самая обычная дворняга абсолютно неаристократичной внешности. И вот это обстоятельство вызвало у дамы культурный шок.
У них, если верить ее словам, собака — признак статуса хозяина. То есть понятно, если в машине бультерьер, ротвейлер или, к примеру, чихуахуа. Да бог с ним, овчарка на крайний случай тоже сгодится. Но дворняга…
И не укладывалось в ее куцых мозгах, что собака далеко не для всех людей статус. Это друг, компаньон, просто защитник… Вон, у мэра, это Сергей точно знал, собак аж две штуки. Причем одна — такая же беспородная гавкалка, притащенная когда-то сыном этого самого мэра. Правда, тогда и он мэром еще не стал, и псина была еще неуклюжим и забавным щенком, но не это главное. Суть в том, что кому-то статус застилает глаза, а кто-то просто живет и не парится. Конкретно же этот человек, вполне может статься, и впрямь неглупый и грамотный, на вопросах своего статуса был помешан. И, как следствие, просто не понимал, что остальным горячо плевать на его представления о мире и занимаемых в нем местах.
Подобное, наверное, следует лечить. Вот только у Сергея не было при себе галоперидола[8]. Его здесь, наверное, вообще еще не изобрели. И из доступных лекарств оставалось только одно…
Выстрел из маузера прозвучал неожиданно резко. Староста рухнул с громким оханьем, а Сергей, повернувшись, зашагал к бронетранспортеру. Ловко забрался внутрь и махнул рукой — погнали, мол. Крутанулись гусеницы, и машина вновь рванула по дороге. Староста остался лежать. Возможно, простреленная нога вернет ему душевное спокойствие. А может, и нет — тогда партизаны рано или поздно его повесят. Тоже, если вдуматься, лекарство от психоза, причем самое радикальное.
