— Это если получится, — задумчиво пощипал уже начавший зарастать щетиной подбородок Мартынов. — А если нет?
— Я возьму своих людей, подготовка у них что надо, и шансы разом повышаются. А еще мне нужен проводник из местных. Надеюсь, наш… гм… добрый знакомый сумеет это организовать?
Калмыков не задумываясь кивнул. Все правильно, ему предложили реальный выход из положения, и он схватился за него обеими руками. Неохота перед самой зимой в лес-то сбегать. Игнатьев вновь выдал усмешку:
— Серег, ты напоминаешь мне кошку. Знаешь, чем она отличается от собаки? Тем, что обиженная собака зарычит, а кошка мелко нагадит исподтишка.
— И, что характерно, останется жива. Разве что тапком прилетит, — в тон ему ответил Хромов. — И я уж постараюсь, чтобы вонь дошла аж до Берлина.
— Ты можешь, — без улыбки ответил экстремал. — Из любви к искусству и Гитлеру в тапки отольешь.
— О да! Посмотрю на них и выдам: Мамма-миа! Итальяно писсуаро!
— Ты можешь… Однако же риск, я считаю, запредельный.
— Не больший, чем оставаться здесь. Да и людей под монастырь неохота подводить.
— И все же…
— Слушай, хорош, а! Ты у нас сегодня прямо как драма Шекспира. Долгий, нудный, непонятный и с плохим концом.
— Чего-о?
— Нет-нет, прости, ты — словно теория относительности. Тоже хрен поймешь.
— Вот что, — хлопнул рукой по столу Мартынов. — Отставить треп. Карта есть? Только подробная.
— Есть, как не быть, — кивнул учитель.
— Давайте ее сюда. Мысль у нашего… лейтенанта вполне дельная. Вот только прежде, чем ее реализовывать, подумать надо. Хотя, Сергей, — тут он усмехнулся, — если все пройдет хорошо, можешь сверлить дырку для ордена.
— А если не хорошо?
— Ну, — Мартынов усмехнулся еще шире, — для этого случая дырка у тебя уже есть.
— Ну что, собрались? — Хромов уже ставшим привычным движением одернул гимнастерку и окинул своих людей оценивающим взглядом. Орлы, как есть орлы! И встречаться с ними на узенькой тропинке никакому фрицу не посоветуешь.
— Так точно, — отозвался Селиверстов, сверкая шикарными фингалами под обоими глазами и свежей дыркой на месте выбитого зуба. — Поели, покурили…
— И что вы только в этом находите?
— Да так, вредная привычка. Зависимость, можно сказать.
— Понятно. Но я, вообще-то, о еде.
Все расхохотались, даже Громов улыбнулся. Все же здесь любой бородатый анекдот смотрелся новинкой, автоматически превращая рассказчика в записного остряка. Махнув рукой, Сергей хмыкнул:
— А тебе вообще питаться скоро придется разве что святым духом, и то через трубочку.
