Она потянулась к нему, чтобы снова поцеловать, но Итан отодвинулся от нее.
— Тогда прекрати притворяться, — сказал он, потому что теперь знал, что вся ее уверенность была просто ложью.
— Я не знаю, как!
Это было самое честное признание в ее жизни.
Она не знала, как перестать улыбаться и говорить, что все в порядке, когда все было совсем не так.
Она не знала, как выразить свои желания.
Играть на сцене было легко, потому что там тебе говорили, что нужно делать. А в реальной жизни она просто не знала, как себя вести.
Он поцеловал ее почти грубо, и она почувствовала боль вместо нежности.
Он снова отстранился от нее.
— Я сказал тебе, чтобы ты перестала притворяться. Перестань пытаться сделать мне приятное. — А потом добавил: — Ты и так уже это делаешь.
Для нее это были самые волнующие слова, которые он мог сказать, и, когда слеза покатилась по ее щеке, он нежно слизнул ее. Ее губы полуоткрылись, в то время как слезы все еще катились по щекам.
Каждый поцелуй, каким бы нежным он ни был, словно срывал с нее все ее маски и вызывал к жизни настоящую Мериду.
Итан поднял ее на руки и понес в кровать. Он снял с нее жемчуга, туфли и даже резинку с ее волос, пока она не оказалась полностью обнаженной.
Презерватив был снят, а его пиджак все еще лежал в гостиной. Глядя на треугольник ее медных волос, он мысленно выругался. Потому что некоторые моменты нельзя было прерывать.
Единственный раз за эту ночь она почувствовала его нерешительность, когда его глаза смотрели то на нее, то на дверь в гостиную.
И тут она все поняла.
— Я принимаю противозачаточные таблетки.
— Никогда, никогда не говори этих слов такому ублюдку, как я.
— Даже такому, по которому я схожу с ума?
Это было для него предупреждением, что она совсем потеряла из-за него голову. Но он проигнорировал это предупреждение.
Итан не хотел, чтобы она сходила по нему с ума. Но в то же время он испытывал удовлетворение.
И тут он увидел любопытство в ее глазах. Она протянула руку, но тут же отдернула ее.
Он схватил ее за пальцы.
— Ты ведь уже трогала меня…
Но тогда она притворялась. И она снова дотронулась до него — на этот раз нерешительно и без его указаний.
Ее неискушенные руки доставляли ему немыслимое блаженство.
Жемчужина на кончике его плоти превратилась в серебряную нить, и он сжал зубы, испытывая жестокий голод.
И тут она наклонила голову.
Кончик ее языка дразнил его, а ее горячие губы заставили Итана застонать. Как ему хотелось нагнуть ее голову ниже, и как она пыталась набраться смелости сделать именно это!
