Через несколько минут мальчик вновь различил приближающийся топот. Коней было совсем мало — два или три, и они несли всадников медленно и осторожно. Мотылек услышал негромкие голоса: один — высокий, волнующийся, второй — низкий, упрямый. Они о чем-то горячо спорили. Не доехав совсем немного до норки, где притаился мальчик, всадники остановились и продолжили перепалку. Мотылек видел на стене их дрожащие длинные тени — они взмахивали руками, ссорились.
— Рассуди ты, государь, кто из нас правее, — умоляюще произнес наконец высокий голос.
— Рассуди, будь милостив, — согласился упрямый бас.
Повисла секундная пауза.
— Оба неправы, олухи, — прошелестел третий голос, бесцветный, как ветер. — Не видать ему ни дыбы, ни кипящей смолы. Так легко он от нас не отделается. Думайте, бездари!
И подал коня вперед. Медленно появлялся обладатель третьего голоса в проеме ниши. Сначала показалась морда коня: черная, лохматая, в тускло отблескивающей сбруе. Затем — рука, держащая факел, костистая, длиннопалая, на каждом пальце по большому перстню. Обшлаг красного бархатного халата. И, наконец, лицо: бледное, длинное, с торчащими буграми скул над жидкой темной бородой, с черными, вороньими глазами без век под кустистыми бровями. Соболья шапка с расшитой золотом маковкой съехала на затылок, открывая пряди немытых волос, расчесанных на прямой пробор. Человек устало прикрыл глаза и пустил коня быстрее. Двое других, торопясь, устремились за ним, и Мотылек не успел их разглядеть. Скоро все стихло. Он долго сидел неподвижно в своем укрытии, боясь высунуться, но больше никого не было. Прошел час, а может, два. Мальчик решился выглянуть из норы, но в кромешной тьме не было видно ни зги. Понюхал воздух. Запах коней и горящих факелов исчез. Вновь пахло землей и сыростью. Мотылек решился продолжить путь. Осторожно вылез из норы и, припадая к одной из стен, на нетвердых ногах пошагал дальше. Крепко сжимал в руке бесполезный фонарик — единственное оружие на случай, если его все же обнаружат всадники. Решил защищаться до последнего — лучше быть зарубленным секирой, чем попасть на суд грозного государя с бесцветным голосом и вороньими глазами.
Шагал долго. Скоро ноги перестали подрагивать от страха перед таинственной конницей. Проход был, как и раньше, высок и широк. Мотыльку даже показалось, что он ведет немного вверх. Вдруг что-то заставило его остановиться. Замер, ощущая какое-то непонятное изменение вокруг. Понял — в узком коридоре стало будто больше воздуха. Стал ощупывать земляные стены и пол. А пола не было — он стоял на самом краю обрыва. От неожиданности выпустил из рук фонарик — тот беззвучно канул в провал. Звука падения мальчик не услышал. Сел на землю, постарался унять дрожь в ногах. Стал изучать стены: может, есть какой-то уступ, тропинка, ведущая по кромке стены? Не было тропинки, не было уступа.
