Подавал нам всё это молодой высокий инок, тоже в очках, с совершенно по-детски радостным и приветливым лицом и добродушной улыбкой. Его искреннее желание услужить и утешить выражалось всем его видом: и лицом, и движениями, и мягким голосом с похожим на прибалтийский акцентом.
— Отче честный! — решил я утолить своё любопытство. — Как ваше святое имя?
— Г-й, — так же доброжелательно ответил инок, — монах Г-й.
— А вы, отец Г-й, случайно не из Прибалтики будете?
— О да! Почти из Прибалтики, немножко западнее. Я из Дании, датчанин.
И, продолжая мягко улыбаться, он слегка поклонился нам и отошёл к соседней группе паломников пополнить их блюдо лукумом.
Мы с Флавианом и Игорем переглянулись.
— Однако! — заметил я.
— Да! — подтвердил Игорь.
— Афон! — резюмировал Флавиан.
Едва успели мы прикончить: Флавиан — третий стакан воды, я — вторую чашку кофе и три четверти блюда лукума, Игорь — всего понемножку, как явившийся отец К-л призвал всех получать ключи от келий.
Флавиану досталась одноместная, нас с Игорем поместили в двухместной. Успев раньше Игоря захватить со стеллажа флавианов рюкзак, я понёс его к доставшемуся нашему батюшке жилищу, оказавшемуся через одну дверь от нашего, и, подождав, пока Флавиан справится с замком и распахнёт дверь, внёс внутрь свою ношу.
Едва я вслед за Флавианом перешагнул порог его кельи, как меня обдало волной характерного узнаваемого благоухания.
— Миро? — удивлённо посмотрел я на Флавиана.
— Миро! — не менее удивлённо подтвердил он.
— Может, кто флакон с миром незакрытый здесь забыл? — предположил подошедший Игорь.
Однако наши поиски в аскетическом интерьере гостевой кельи, состоящем из кровати (типа самой дешёвой «икеевской»), стола, стула и вешалки, ничего не дали.
— Иконы! — озарило меня.
Но висевшие над кроватью небольшие «софринские» иконки Богородицы Казанской и великомученика Пантелеимона были абсолютно сухими и не пахли ничем.
Аромат не ослабевал. Мы недоуменно переглянулись.
— Афон! — пожав плечами, сказал Флавиан.
Грозный отец А-ий уже ждал нас на маленькой площади между трапезной и главным храмом монастыря (по-гречески — кириаконом) — собором святого Пантелеимона, посверкивая пронзительным взглядом из-под мохнатых бровей.
— Отцы и братие! Сейчас я проведу для вас обзорную экскурсию по монастырю, затем в Покровском храме вы сможете заказать сорокоусты, поминовения на год и прочие поминания. Заказать сорокоуст у нас стоит дорого, но…
Тут я отвлёкся от объяснений отца А-ия о разновидностях и стоимости поминовений в Пантелеимоновом монастыре, причём отвлекающим фактором послужило не какое-либо внешнее впечатление, а возникшее где-то в глубинах моего существа, казалось бы, даже и отдалённо знакомое, но вместе с тем и совсем новое, причём нарастающее, ощущение. Я попытался проанализировать и понять его.
