— Это вы про ИНН, паспорта и пластиковые карточки, отче? — вновь спросил Игорь.
— Да нет, информационно-технические технологии тут не причём. Страшен не прибор, а тот, кто на его кнопки нажимает. Страшно смотреть, как сами люди всё больше апокалиптическому стандарту начинают соответствовать.
— Какому стандарту? — удивился Игорь.
— Описанному в Евангелии и во Втором послании Апостола Павла к Тимофею: «многие лжепророки восстанут, и прельстят многих», «и, по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь», «в последние дни наступят времена тяжкие… Ибо люди будут самолюбивы, сребролюбивы, горды, надменны, злоречивы, родителям непокорны, неблагодарны, нечестивы, недружелюбны, непримирительны, клеветники, невоздержны, жестоки, не любящие добра, предатели, наглы, напыщенны, более сластолюбивы, нежели боголюбивы, имеющие вид благочестия, силы же его отрекшиеся».
— Да, батюшка, это же прямо коллективный портрет большинства наших современников… — не удержался я.
— Ну, может, ещё и не большинства, но уже весьма значительной части. Когда большинство таким станет, наверное, антихрист и появится. Сейчас война идёт за каждую душу, каждый молитвенник может на баланс духовных сил повлиять, каждый праведник в миру, каждый монах.
— А монашеская молитва сильнее мирской? — Взгляд Игоря устремился на Флавиана.
— Во всяком звании, и в мирском, и в монашеском, и в священническом, есть свои подвижники, один Господь может силу их молитвы измерить, нам этого не дано. Разница между монашеской и мирской молитвой скорее «количественная», а не «качественная».
Мирянину приходится больше сил и времени на земные дела тратить и в оставшееся свободным время по мере сил подвизаться в молитве. Это, не считая, конечно, непрестанной молитвы Иисусовой, которую опытный христианин почти со всяким мирским делом совмещать приспособляется. Причём через такую непрестанную молитву некоторые миряне удивительных дарований от Бога сподобляются. Например, схимонахиня Сепфора, ещё будучи мирянкой, отягощённой семьёй, уже дары прозорливости и молитвенной помощи людям стяжала через смирение и непрестанную молитву.
А для монаха молитва и есть самая главная работа и дело всей жизни. Она же, при достижении определённого к ней навыка, становится и главным монашеским утешением и радостью, а затем и потребностью жизненно необходимой, как дыхание, как пища.
Известны в истории Церкви и миряне, которые своей пламенной молитвой выше многих монахов поднимались. А бывают и монахи, ничего на поприще молитвы не достигшие. Так что в конечном итоге сила молитвы зависит от личного желания эту молитву стяжать и приложенного к тому старания каждым конкретным человеком, без разницы — что монахом, что мирянином. Хотя, конечно, сама монашеская форма жизни к стяжанию молитвы более располагает, чем мирская. Собственно, ради этого — молитвенного общения с Богом — в монахи и уходят из мира.
