– Пойдём со мной, – сказала Кэрол.
Терез снова пошла с ней наверх. Она одолевала ступеньки с усилием, держась за перила, и это неожиданно напомнило ей о миссис Робичек.
– Думаю, тебе не помешает вздремнуть, – сказала Кэрол, откидывая хлопковое покрывало с цветочным узором и одеяло под ним.
– Спасибо, я вообще-то не…
– Скидывай туфли, – сказала Кэрол мягким, но располагающим к послушанию тоном.
Терез посмотрела на кровать. Она почти не спала прошлой ночью.
– Вряд ли я усну, но если усну…
– Я разбужу тебя через полчаса.
Кэрол укрыла её одеялом, когда она легла. Кэрол присела на краешек кровати.
– Сколько тебе лет, Терез?
Терез подняла на неё глаза, сейчас не в силах стерпеть её взгляд и тем не менее терпя его, и ей было всё равно, умрёт ли она в этот самый миг, задушит ли Кэрол её, бессильно распростёртую и незащищённую в её постели, незваную гостью.
– Девятнадцать. – Это прозвучало такой большой цифрой. Больше, чем девяносто один.
Кэрол нахмурила брови, но при этом чуть улыбнулась.
Она, судя по всему, задумалась о чём-то так глубоко, что мысль повисла в воздухе между ними, хоть дотронься. Затем она просунула руки под плечи Терез и склонилась к её шее, и Терез почувствовала, как напряжение уходит из тела Кэрол со вздохом, и шее стало жарко, и повеяло духами от её волос.
– Ты ребёнок, – сказала Кэрол, как будто с укором. Она подняла голову. – Чего бы тебе хотелось?
Терез вспомнила, о чём она думала в ресторане, и от стыда стиснула зубы.
– Чего бы тебе хотелось? – повторила Кэрол.
– Ничего, спасибо.
Кэрол встала, прошла к туалетному столику и закурила. Терез наблюдала за ней из-под полуприкрытых век – её тревожило неспокойство Кэрол и вместе с тем ужасно нравилась сигарета, ужасно нравилось, как Кэрол курит.
– Чего бы тебе хотелось? Выпить чего-нибудь?
Терез знала, что она имеет в виду воду. Знала, потому что в голосе Кэрол были нежность и забота – Кэрол говорила с ней, как с больным ребёнком, у которого температура. И тогда Терез сказала:
– Кажется, я бы хотела горячего молока.
Кэрол улыбнулась одним уголком рта.
– Горячего молока, – передразнила она. И вышла из комнаты.
А Терез осталась лежать, балансируя на зыбкой грани тревоги и полусна, всё то долгое время до момента, когда Кэрол вновь появилась с молоком в белой прямой чашке на блюдце. Она придерживала блюдце и ручку чашки руками, а дверь закрыла ногой.
– Я не уследила, оно закипело, и теперь на нём пенка, – с досадой сказала Кэрол. – Извини.
