– Значит, Нюра?
– Ни в коем случае. – Отец снимал очки и сильно тер пальцами глаза. – Я помогал ей писать сочинения.
– Но папа, это был кто-то из них двоих.
– Возможно… – нехотя отвечал отец, – но я предпочитаю жить в неведении.
В 1944 году, вернувшись из Молотова в Ленинград, он продолжал работать на своей кафедре, а в 1947-м защитил докторскую. Среди поздравлявших юристов папа заметил человека, от вида которого у него заколотилось сердце. Человек подошел к папе и, протягивая руку, сказал: «От души поздравляю. У меня ощущение, что мы и раньше встречались, а где – не припомню».
– На Литейном, 4, – ответил папа, не подавая ему руки, – вы были еле… – Папа не успел закончить фразу, как человек исчез… испарился.
В конце сороковых годов в Советском Союзе началась «борьба с космополитизмом и преклонением перед Западом». Все важные изобретения, такие как паровая машина, паровоз, самолет, радио, были, как оказалось, сделаны отечественными учеными и изобретателями, а не какими-то там Уаттами или Маркони. Только враги могли признавать приоритет иностранных изобретателей. Только враги могли утверждать, что на Западе что-то лучше, чем у нас, или что там вообще что-то хорошо и не «загнивает». Мой будущий муж Витя, сдавая экзамен по английскому языку, должен был перевести отрывок из англоязычной газеты «Moscow News». Плохо зная язык, он понял, что в этом отрывке было сказано что-то лестное об Америке. Витя говорит: «Я понимаю, что этого не может быть, но как это перевести отрицательно, не могу сообразить». Перевел как понял, получил тройку и считал, что легко отделался.
Отца объявили космополитом и выгнали из университета. У него случился инфаркт, что в сочетании с врожденным пороком сердца на двенадцать лет сделало его инвалидом. Вернулся он к преподаванию в 1959-м, а пять лет спустя, в возрасте 64 лет, умер от второго инфаркта. Итак, на долю отца пришелся весь «джентльменский набор» эпохи.
Папиной страстью была русская история. При этом он был непревзойденным знатоком русского военного костюма. Ираклий Андроников в книге «Загадка Н.Ф.И.» рассказал, как папа по военному костюму молодого офицера на очень невнятном портрете сумел разглядеть Лермонтова. Слово Ираклию Андроникову:
«В то время, когда я еще жил в Ленинграде и работал в Пушкинском доме, сдружился я с Павлом Павловичем Щеголевым. Он был молодой профессор, очень талантливый историк, человек великолепно образованный и острый. У него я познакомился с его другом – известным юристом, профессором Ленинградского университета Яковом Ивановичем Давидовичем, большим знатоком трудового законодательства.
