Однако разговор, который состоялся буквально через несколько минут в канцелярии роты, принял совсем неожиданный оборот. Кузнецов, глядя на своего заместителя, как всегда, хмуро и немного вызывающе, проворчал:
— Знаю, что ты хочешь сказать: сорвал актив? Так?
— Так, — ответил Левашов, глядя в глаза командиру роты.
— Да, я тебе обещал отпустить народ, а потом взял и не отпустил. Скажу почему. Проверил технику и вижу: работы невпроворот, каждый солдат на счету. Ведь боеготовность техники важнее любого совещания.
— А разве политработа не является обеспечением боеготовности, товарищ капитан?
Кузнецов ответил не сразу. Он долго размышлял, глядя в сторону, потом медленно заговорил:
— В этом ты прав. Многое боеготовность обеспечивает. Но надо всегда уметь выбрать главное. Главное в данный момент. Он очень нужен был, твой актив?
— Очень.
— А я считаю, что техника важнее. Если б ты тогда был рядом, ты бы со мной согласился.
— Нет, не согласился бы, товарищ капитан, — тихо сказал Левашов, но эти слова словно стегнули Кузнецова, он дернул головой и устремил на своего заместителя внимательный взгляд. — Я утром побывал в парке и сам все осмотрел. Докладываю со всей ответственностью: наличного состава, без тех, кто мне нужен и кого вы не захотели отпустить, хватило бы на производство работ.
Кузнецов продолжал смотреть на него, но теперь в его взгляде было любопытство.
— Ты что, специально для этого ходил в парк?
— Специально для этого, товарищ капитан.
— А если б установил, что людей не хватит?
— Тогда перенес бы актив.
— И ты уверен, что без твоих активистов мы справились бы?
— Уверен, товарищ капитан. Могу предметно доказать. — Левашов расстегнул планшет.
— Не надо. — Кузнецов сделал нетерпеливый жест рукой. — Ну что ж, Левашов, приношу тебе свои извинения. Ты прав, перестраховался я немного, после сообразил, когда уже поздно было. Подвел тебя. Виноват, хоть не молод, но исправлюсь. А ты молодец, что по-серьезному к делу отнесся.
— Так учили, — еще хмурясь, сказал Левашов.
— Кто учил?
— Все. И вы в том числе…
— Ну и правильно. Будем считать инцидент исчерпанным. Когда актив теперь соберешь?
— Завтра в тот же час.
— Собирай, не возражаю.
Этот, в общем-то, ничем не примечательный разговор оказался тем не менее заметной вехой в их отношениях. Впервые, пожалуй, Кузнецов признал свою неправоту, а Левашов отстоял свой авторитет заместителя по политической части. У них, разумеется, бывали и раньше споры, несогласия, но, как правило, по вопросам незначительным. Кузнецов большей частью оказывался прав. Благодаря своему опыту, глубоким знаниям. Левашов часто не соглашался с ним, но потом, тщательно подумав, вынужден был признать правоту командира роты. Кузнецов был тактичен, он никогда не позволял себе принародно ставить в неудобное положение своего замполита. Доказывал очевидную, но пока еще не усвоенную Левашовым истину всегда один на один. Чаще в форме совета. Подчеркивая, что прав не потому, что умнее, способнее, а потому, что опытнее, больше знает, дольше служит. Не раз заканчивал подобные разговоры словами: «С мое послужишь — многое поймешь».
