…Сейчас здесь, в опустевшем, безмолвном лагере, обходя его занесенные снегом дорожки, Левашов с щемящим чувством вспоминал ту веселую новогоднюю ночь…
Когда они перестали быть мальчишками, в каком классе, на каком году жизни? Когда детство перешло в отрочество, а отрочество — в юность? Не в ту ли ночь восторженные и бесчисленные увлечения профессиями, специальностями уступили место твердому намерению стать офицерами?
Веселились, как никогда раньше. У них был дружный класс, вместе собирались часто: на дни рождения, на праздники и просто так. Танцевали, пели, читали стихи… Скуке не было места. Но на этот раз пели громче, танцевали отчаяннее, острили удачнее. А может, все это только казалось? Новый год-то вместе отмечали последний раз, и легкая грусть предстоящей разлуки обострила чувства.
То была ночь великих решений и клятв.
Мишка Рукомойников и Люда Кольцова, смущаясь и блестя глазами, сообщили, что сразу после экзаменов в институт поженятся, и им загодя прокричали «Горько!». Алешка Мицкевич, по прозвищу, конечно же, Адам, поклялся, окончив пединститут, вернуться педагогом в свою школу. Люська Реброва, утащив Левашова в глубину сада, отчаянно краснея, дала ему слово «ждать, сколько бы ни пришлось, что бы ни было», а он гладил ее волосы и тоскливо поглядывал на ярко освещенные окна дачи.
Но главное решение четверо друзей приняли вчетвером, забравшись в маленькую мансарду, где в редкие наезды домой ночевал Люськин старший брат — геолог.
Они сидели на хромой раскладушке в своих парадных черных костюмах при бабочках, чуть хмельные, раскрасневшиеся от танцев, еды, а главное, от сознания особой значимости минуты.
Главенствовал, как всегда, Шуров.
— Ну вот что, други, — произнес он торжественно, — собрание наше, созванное по требованию общественности, объявляю открытым. На повестке дня один вопрос; кем быть?
— Быть или не быть — вот в чем вопрос? Или по-английски: То be or not to be? — that is the question, — вставил Розанов, считавший себя эрудитом.
— Ну при чем тут твои квешени? — отмахнулся Цуриков. — Как это быть или не быть! Ясно, что быть, вопрос в том — кем!
— Прекратить болтовню! — скомандовал Шуров. — Слово Левашову.
Левашов и сейчас помнил тот доклад, определивший их судьбу. Он действительно заранее готовил его, делал записи, подбирал аргументы. И начал тогда так:
— Я исходил из мнения большинства, проанализировал ряд вариантов. — Он старался говорить посолидней, употреблять побольше серьезных слов. — Оптимальная картина выглядит следующим образом…
