Чтобы справиться с плотью, нужно окончательно умертвить всех, кто ее составляет.
…
Прямо скажу: отталкивающее, неутешительные зрелище. Комья «плоти» равномерно распределены по всей пещере. Они бродят среди руин домов, заглядывают в горловины заброшенных шахт, ловят мелких грызунов, мокриц, пауков, многоножек, чем и питаются, иногда вступая в конфликты друг с другом, в основном из-за «охотничьих угодий».
Вдалеке, подле обелиска, вновь сверкнула зарница, наметилось движение. Руны вспыхнули ядовито-зеленым сиянием, спроецировались на стену пещеры, очерчивая овал, и камень снова как будто «растворился», – скала расступилась тоннелем. Из возникшего портала показался очередной караван – навьюченные ящеры, погонщики и стражники в ниспадающих хламидах, скрывающих строение тел.
– Двадцать три минуты, – Лурье делает пометки. – Маршрут другой.
Подтверждая его слова, вторая проекция легла не на скалы, а на стену близлежащего дома. Портал выглядел сгустком ядовитого марева, – фигуры странников подергивались зыбью и исчезали в нем.
Вскоре руны на обелиске угасли, «Тропа Бездны» закрылась. Комья плоти, инстинктивно прячущиеся в момент прохождения каравана, вновь вышли на охоту.
– Думаю обелиск работает по принципу накопления энергии, – высказал предположение Сашка. – Надо задержаться и понаблюдать.
* * *
Назад мы возвращались уже знакомым маршрутом, усталые, продрогшие, подавленные.
Лурье оказался прав: обелиск срабатывал каждые двадцать три минуты. Настоящий перекресток мироздания, – маршруты открывались разные, повторений в расположении проекций мы не заметили, а вот вьючные существа через порталы проходили одни и те же, – скорее всего «Тропы Бездны» контролировал некий клан, занимающийся доставкой грузов. Может в составе караванов и были путешественники, но мы их не заметили. Погонщики, охранники, путники, – все носили одинаковые ниспадающие одежды, скрывающие детали облика.
В пещере гномов царит мертвенный холод. Энергии, питающие обелиск, пронизывают окружающее пространство, воздействуя исподволь, медленно, но неотвратимо. Я заметил, чем дольше мы наблюдали, тем мрачнее и тяжелее становились мысли, невольно вспоминались самые неприятные моменты из жизни, что явно не способствовало душевному равновесию.
– Никогда не симпатизировала гномам, но этих жаль, – в словах Ветты смешиваются интонации брезгливости, отвращения и сострадания. – Жуть. Не удивительно, что дриада обеспокоена. Такого соседства никому не пожелаешь.
