Люди столпились, угрюмо наблюдая, как семья Ицхака собирается в дорогу, и, глядя на это, последовали ее примеру. Все стали запрягать своих лошадей, вытаскивать из домов пожитки и собираться в далекий неведомый путь.
По извилистой дороге, сопровождаемые шумом деревьев, освещенные тусклым сиянием полумесяца, вытянулись подводы, груженные домашним скарбом. За подводами гнали коров и овец. Люди в последний раз с крутой горы взглянули на брошенный свой обжитый уголок, на покинутые усадьбы и плакали.
Тяжелым размеренным солдатским шагом шел рядом с первой подводой Ицхак Сантос. Он то и дело подхлестывал лошадей, подбадривал соседей. Надо было спешить, подальше уйти из этого зеленого лабиринта, свернуть с большой дороги. Необходимо было запутать следы — на тот случай, если начнется преследование. Нужно было поскорее вырваться из этого края, который за последнее время для него и его односельчан стал кромешным адом. Поскорее бы пересечь границу этого маленького государства, а там, возможно, уже удастся прибиться к другому берегу, вздохнуть полной грудью.
Если все односельчане сошлись на том, что он, Ицхак Сантос, не должен идти к враждебно настроенным лицемерным и жестоким блюстителям закона, если все как один бросили свои насиженные гнезда и вместе с ним уходят от опасности, то он должен сделать все, чтобы не попасть с ними в западню. Он теперь должен заботиться не только о себе и о своей семье, но и об этих измученных и обездоленных людях, которые шагают рядом с ним, удрученные неизвестностью.
Все понимали: чем быстрее они уйдут отсюда, тем будет для всех лучше и безопаснее. Конечно, такой пожар не сможет не привлечь к себе внимания. Безусловно, вызовут полицию из города, и первый, на кого падет подозрение, будет он, Ицхак Сантос. Стало быть, выход один-единственный: как можно скорее вырваться из этой страны и пересечь границу. Тогда будут какие-то шансы на спасение. Нужно добраться до Молдовы, там, очевидно, не такие страшные законы, как здесь. Может быть, там и иные обычаи, да и порядки иные, кто его знает…
Но, как бы там ни было, хуже не будет.
В это почему-то все поверили.
И люди, и лошади, выбиваясь из сил, торопились, никому не давали передышки. Да и никто не жаловался на усталость.
Необычный табор с маленькой отарой овец и несколькими коровами свернул наконец с большого шляха и передвигался просто по чистому полю, проселочными дорогами.
До самого утра шли они без отдыха. Малыши и старые люди кое-как умостились среди узлов и вещей на подводах, а все остальные двигались молча, сосредоточенно, думая о постигшей их беде.
