Во многих государствах, включая Великобританию, существуют официальные руководства, как рассчитывать цену за каждую часть нашего тела в обстоятельствах, когда ее потеря спровоцирована неосторожностью или намеренным действием другого человека. Эти руководства призваны подсчитывать компенсацию за «боль, страдание и потерю удобства»[234]. Полная утрата одного глаза дает право на получение суммы от 48 до 58 тысяч фунтов стерлингов, потеря обеих рук принесет вам от 210 до 263 тысяч фунтов, а указательного пальца — всего 16 тысяч фунтов. Каждая часть туши забитого животного имеет рыночную стоимость, так же и ваше тело может быть оценено по частям.
В США слегка иная система. Более «случайная», как сказали бы Даниэль Канеман, специалист в области поведенческой экономики, и его коллеги, — поскольку ущерб оценивается присяжными. В 1998 году ученые опубликовали результаты исследования: они изучали связь силы праведного гнева, который испытывали участники эксперимента после ознакомления с несколькими делами об ущербе, с суммой денег, которая, по их мнению, должна достаться жертве[235]. Респондентов спрашивали, сколько денег следует присудить жертве за ущерб от неисправности подушки безопасности, от работы с вредными испарениями, от огнестрельного ранения, произведенного пьяным охранником. Исследователи обнаружили, что, хотя люди обычно соглашались в том, насколько возмутительными были случаи и сколь суровым должно быть наказание, они сильно расходились в вопросе, сколько денег должно быть выплачено. Кто-то считал, что страдание уместно возместить сотней или тысячей долларов, а другие за то же самое давали миллион.
Но, учитывая, что страдание нельзя отменить, а руку или жизнь вернуть, в действительности нанесенный вред никак нельзя компенсировать. Наша система правосудия требует чувства «взаимозаменяемости». Взаимозаменяемость — это термин из экономики, который описывает ситуацию, когда два предмета имеют одинаковую стоимость, что делает их способными заместить друг друга. Но потери, которые я описала, невозможно ничем заместить. Отсюда такие расхождения в том, что люди считают уместной компенсацией.
Это поднимает вопрос о том, почему мы или компании выбираем подвергать людей риску. Рой Баумайстер назвал ситуации, когда люди или организации совершают плохие поступки ради денег, «инструментальное зло». По опыту Кэрол Джуркивич, которая исследовала основы организационных злодеяний, «один из наиболее обсуждаемых случаев инструментального злодейства связан с малолитражным автомобилем “Форд-Пинто”». В 1970-х «Пинто» считался популярным автомобилем, но у него была серьезная инженерная недоработка: расположение бака с горючим было таково, что удар сзади даже на небольшой скорости приводил к взрыву. Производитель знал об этом риске (его обнаружили после серии краш-тестов), но машину все же выпустили на рынок. По подсчетам, чтобы сохранить за год примерно 180 жизней, требовалось дополнительно потратить 11 долларов на каждый автомобиль. Компания Ford не пошла на это, поскольку затраты на починку оказались выше, чем возможные затраты вследствие гражданских исков и негативных отзывов в прессе. Эти смерти были включены в сметы, исходя из предпосылки, что жизнь в США в то время стоила примерно 200 тысяч долларов. Те, кто принимал решение, знали, что люди погибнут, — в итоге было подсчитано, что из-за этой недоработки не стало от 27 до 180 человек, но компания все равно это проигнорировала.
