Часовой снова пропустил меня без звука. Может, это от времени суток, но по пути мне почти никто не встретился. Лишь у дверей в мой бокс ожидал какой-то тип в форме, шагнувший навстречу.
– Пилот Очоа?
Хоть кто-то помнит, как правильно обращаться.
– Слушаю вас.
Мужчина лет тридцати, регуляр, знаки за выслугу. Где-то я его видел...
– Рилман, сержант Джек Рилман.
– Приятно познакомиться. Чем могу?
Он выпрямился по стойке смирно и неожиданно попросил:
– Я хотел бы предложить вам свои услуги, как техника и оруженосца.
Перекатывать в голове сказанное пришлось долго и не получив ответа сержант уточнил:
– Я хочу пойти с вами в ставку. – И тут же, заторопившись, добавил: – Я сертифицированный специалист, со всеми типами доспехов знаком, допуски экспертного уровня. Я могу быть полезен!
А, вот почему он мне знаком. Я его видел однажды. Тогда, перед боем, когда его пришлось менять.
– Вы ведь "гоплит". Зачем вам это?
– Я... пилот Очоа, мне это нужно.
Он явно волновался, хотя старался говорить официально. И почему-то старался не смотреть мне в глаза. Смотрел чуть выше, для чего ему приходилось задирать голову, или чуть в сторону, но прямо глянул лишь раз-другой. Кажется, мое спокойствие "тишины" он счел за что-то другое, потому что в какой-то момент замолчал, а потом вздохнул и уже без официальщины пояснил:
– Меня заменили на Наварру. Мы с ним одновременно поступали, дружили. Его убили, одним из первых. Прошу, возьмите меня в ставку! Наш капитан меня не допустит, я уже просил.
Понятно.
– Зачем тебе это?
Он замялся, выбирая правильный ответ.
– Я не знаю. Просто... я должен. Да, наверное так.
В мемуарах это было бы хорошим эпизодом, но вот так в жизни, посреди казарменного коридора, с бестолковыми какими-то словами, казалось любительским спектаклем. Хотя это жизнь, да и не стоит мне ничего, если я просто обнадежу.
– Хорошо, я поговорю с комендантом. Не завтра, конечно, после.
Он вскинулся, но я поднял руку, останавливая слова, и пошел дальше. Зачем ему знать, что у меня своего копья с вероятностью шестьдесят пять процентов не будет. Пусть думает, что все нормально.
Закрыв за собой двери я подошел к доспеху, постучал по нагрудной плите. Вот в этом месте ударило Винса, он умер сразу. Тук-тук по плечу – а вот сюда по касательной ударило старика и если бы не лопнуло крепление, то свалило бы. Отойдя на шаг я пнул доспех по ноге, легонько, просто обозначая. Сюда тоже может прилететь. Или по руке. Или в голову. А этот дурак хочет в ставку, вместо того, чтобы чистить кварталы после того, как мы сдохнем. Дурак и есть.
