Завод меня встретил проходной, куда валила толпа народу. Навстречу тоже брели рабочие: ночная смена закончилась, начиналась дневная. Мне выписали пропуск, и я вместе с Николаем прошёл на территорию.
Гудели огромные глыбы цехов, к которым тёк людской поток. Дымили трубы, угрюмыми великанами смотрели сверху вниз доменные печи, по железной дороге двигался состав с огромными ковшами. Возле чёрных куч угля и кокса, сваленных у железной дороги, суетились люди, засыпая топливо в вагонетки. Механизация производства была тут не на высоте.
Когда мы проходили мимо доменных цехов, я услышал за спиной мерный тяжёлый стук. Николай велел отойти в сторону. Я обернулся и застыл в изумлении. По дороге шли машины. Три железные человекообразные фигуры вышагивали на коротких толстых ногах. В зарешеченных кабинах сидели люди, управляя этими металлическими монстрами высотой с двухэтажный дом. Длинные механические руки машин оканчивались четырёхпалыми манипуляторами. Из-за кабин торчали дымящиеся трубы.
— Что за хрень… — вырвалось у меня.
— Чего рот разинул? — усмехнулся Николай. — Шагающих ни разу не видел что ли?
— Вблизи нет, — соврал я, приходя в себя от представшего передо мной зрелища. — А зачем они?
— Ну как же? Грузы поднимать на высоту, вагоны с ковшами двигать. Да мало ли для чего. Вот кто хорошо зарабатывает! Оператор такой хреновины за смену пять рублей может получать. Но учиться надо долго. Не каждый сможет.
Я расспросил, сколько зарабатывают другие. Оказалось, что сам Николай получал, как бригадир, восемьдесят рублей в месяц, обычные работники, особенно если без стажа — в районе сорока, а чернорабочие — и того меньше. На оружейном жалования платили больше, но попасть туда было непросто.
Литейный цех стоял на отшибе. Он соединялся с другим цехом, в котором находилась огромная печь для выплавки стали — что-то вроде мартеновской, насколько я понял. Сталь же поступала в литейный, и там уже лили заготовки, формы для которых изготавливали здесь же, но на отдельном участке.
В цеху было шумно, жарко и грязно. Ходили здоровые суровые мужики в кожаных фартуках, сверкали струи расплавленного металла, летели искры. Впрочем, к грязи и шуму мне было не привыкать. С грохотом стреляющего под ухом ста двадцати пяти миллиметрового орудия мало что сравнится.
Николая меня сразу повёл в кабинет начальника цеха. За столом сидел мордоворот лет пятидесяти, одетый в добротный сюртук.
— Это, значит, твой толковый паренёк? — спросил он Николая, оглядывая меня скептически.
