Тяну время, осознал Ульф. Тяну, только чтобы не выпускать её из лап. Ощущение того, как она сама прижималась к нему — всем телом, словно желала его — было жгуче-приятным. Но обманчивым.
Она просто боялась остаться одной в чужом мире. Боялась неизвестного будущего в нем…
С другой стороны, насмешливо подумал вдруг Ульф, разве не для этого нужен мужчина? Чтобы раз и навсегда объяснить женщине, какое у неё будет будущее…
Свейтлан опять помотала головой.
Волосы, топорщившиеся после местного мыла, разлетелись в разные стороны — словно пух одуванчика. Ульф убрал с её спины одну руку. Осторожно провел когтем сначала по правой щеке Свейтлан, потом по левой, убирая пряди, прилипшие к ярко накрашенному рту.
А затем прошелся подушечкой пальца по нижней губе, напрочь стирая помаду. Пробормотал:
— Так лучше.
И уже другим пальцем провел по верхней губе — неторопливо, медленно.
Света сглотнула. Оборотень глядел вроде бы безучастно. Но глаза у него опять сияли янтарным блеском. Когти скользнули по её подбородку, пощекотали горло…
— Ты взялась за эту руну, чтобы найти себе мужа? — внезапно спросил Ульф.
И прищурился. Взгляд Свейтлан стал каким-то виноватым. Загнанным.
Она помедлила — и кивнула.
Но если девушка не знала о своей силе, подумал Ульф, тогда, выходит…
— Гадала, что ли? — грубовато бросил он. — На жениха, как девки делают? Сама или к колдунье пошла?
Свейтлан грустно хмыкнула, губы скривились в подобии улыбки. Затем повторила его последние слова, отчаянно их перевирая:
— К колдурье пшла…
И он чуть не хохотнул — хотя смеяться было не над чем.
Они оба отправились к колдунье — она в том мире, он в своем. И все сошлось. Её сила. Их желания.
Выходит, что часть вины на нем все-таки есть.
— Я сделал свою жизнь такой, какой хотел, Свейтлан, — медленно сказал Ульф. — Драккар на море. Дом в Ульфхольме. В нем недостает только женщины. Чтобы она смотрела на меня, не чувствуя отвращения. Или животного страха, или ненависти… я не могу мирно разговаривать с женщиной, когда кожа под гривной горит. Если бы не это — купил бы рабыню, и дело с концом. Но редко какая рабыня обрадуется хозяину-оборотню. Разве что ей уже все равно, кто её использует, как и зачем.
Глаза цвета спелых желудей глядели потерянно. Ульф убрал руку, которой касался губ Свейтлан. Сжал кулак, потер испачканные пальцы о кожу на внутренней стороне ладони.
Потом рука снова потянулась к ней. Узкая спина слишком удобно ложилась ему в лапы.
— И ты в моей жизни… ты в ней не поместишься, Свейтлан. Мой дом слишком мал для твоего дара. Как и моя жизнь. Я морской ярл. То есть ярл только по названию, без земель. Мой дед служил конунгу Эрхейма — а когда дослужился до главы оборотневой стражи, самовольно назвался ярлом. Просто чтобы утереть нос кое-кому из людей. Конунг тогда тоже хотел досадить кое-кому — так уж совпало. И щедро даровал деду право называться так и дальше. Но Ульвдан, в отличие от меня, ярл с землей. И большой властью. Он владеет Хрёландом, ещё парой островов помельче. Ульвдан даст тебе поместье. У тебя будет свой дом, Свейтлан. Больше и богаче моего. Рабы, стража…
