Что хуже всего, об этом даже не спросишь — по причине незнания языка…
И следом Света вдруг вспомнила то, что оборотень рассказывал об Ульфхольме. Почему-то само в памяти всплыло. Неприступный город, где не смеют появляться даже светлые альвы.
Куда наверняка не заплывают черные корабли, плюющиеся белым пламенем…
У неё вырвался долгий, судорожный вздох. Все, что Света видела сегодня — обожженные люди, крики, странный бой, в котором одни размахивали мечами, а другие швырялись белыми стрелами, что превращались в клубки огня — разом встало у неё перед глазами.
Не время раскисать, мрачно и грустно подумала она. Сейчас не до этого. Нужно понять, что за сила в этом ноже…
Или в ней самой?
Света набрала полную грудь соленоватого, пахнущего йодом и свежестью морского воздуха. Корабль шел на полном ходу, широкий бурун кипел внизу, под бортом, возле которого она стояла — и ветер, время от времени срывавший с него лохмотья пены, швырял ей в лицо крохотные капли. Почти неощутимые, но холодившие кожу…
Она ткнула пальцем в нож, который держал оборотень. Вопросительно вскинула брови, не отводя от него взгляда.
— Я уже сказал — об этом поговорим не здесь и потом, — негромко заявил Ульф. Из-за пластины на лице и без того приглушенный голос прозвучал невнятно. — Может, ты хочешь спуститься в каюту?
Света молча мотнула головой — и посмотрела на море. Черные корабли были уже далеко. Лежали на морской глади темными камешками…
— Двое из них больше не смогут идти на полном ходу, — сказал стоявший рядом оборотень. — Будут рыскать носом из стороны в сторону. Третий напоролся на скалы. Конечно, огненные рано или поздно снимут его с мели. И постараются уйти в сторону Муспельсхейма, откуда пришли. Но для проходящих судов эти струги теперь не опасны. Даже купеческий кнорр с легкостью уйдет от них. К тому же с Хрёланда пошлют в погоню пару-тройку драккаров… Свейтлан, зачем ты выскочила на палубу во время боя?
Он ещё спрашивает, подосадовала Света. И посмотрела на него.
Гривна по-прежнему лежала поверх доспеха. Но шерсть, до этого опушкой выбивавшаяся из-под личины шлема, уже исчезла. Словно втянулась в кожу, пока она смотрела на море. Ульф вскинул руку — сейчас почти человеческую, измазанную в саже. Правда, с когтями. Откинул личину вверх, бросил, глядя ей в глаза:
— Все-таки я был прав, когда сказал, что ты смелая.
Знал бы ты, как мне хочется сейчас оказаться в твоем Ульфхольме, молча подумала Света. А ещё лучше — на Земле. И чтобы никаких опасностей. Чтобы не вставали перед глазами обожженные люди…
