ГЛАВА 2
Ульф просидел на лавке всю ночь, стискивая в кулаке костяшку.
Несколько раз он уже хотел подняться и уйти, но мысль о том, что опять вернется в Ульфхольм, город оборотней, без невесты, останавливала.
Время пришло — ему надо жениться. И на женщине, которая не будет выводить его из себя. Не побрезгует волчьей шерстью — и хваткой его лап. Не станет пугаться, когда он начнет перекидываться, несмотря на гривну, после слишком уж жаркой ссоры…
Ауг тем временем занималась своими делами — поела, подбросила в очаг поленьев. И устроилась возле огня с прялкой.
А под утро, когда в окошке, забранном тонким, гномьей работы стеклом, забрезжил рассвет, Ульф поднялся с лавки. Шагнул к старухе, зевавшей за прялкой, сунул ей под нос открытую ладонь с кусочком отполированной кости. Которую всю ночь стискивал так, что руку свело.
И сказал приглушенно, срываясь на рык:
— Где невеста, которую ты мне обещала? Я просидел тут всю ночь. Мои люди, наверно, уже не знают, что думать…
— Я тоже сидела вместе с тобой, Ульф Ормульфсон! — дребезжащим голосом заявила старуха. — И держала открытым наш Мидгард для той, кого норны могут отдать тебе в жены! Думаешь, легко в мои годы делать такое? Знаешь, сколько своей силы я сегодня истратила? Но что поделать, если девки в Неистинном Мидгарде уже забыли, что такое руны? И ни одна из тех, кто тебе подходит, так и не коснулась руны Гебо?
— Ты-ы… — зарычал Ульф. — Обещала…
Пальцы дрогнули, сгибаясь, блеснули затупленные вершинки когтей. По щекам закололо — проросла шерсть. У него она была светлая, словно подсвеченная лунным светом. Челюсти с хрустом начали удлиняться.
Кожу под серебряной гривной нестерпимо зажгло. Казалось, ещё немного — и серебро проплавит тело до ребер…
***
В следующее мгновенье после того, как свечи разом погасли, неяркий свет вспыхнул у Светы перед глазами.
И она увидела уже не зал, драпированный синим бархатом — а какую-то комнатушку в каменном доме. Где она очутилась непонятно как.
Из стен неровно выпирали темно-серые камни — на штукатурку здесь тратиться не стали. Откуда-то сбоку лился приглушенный, вроде бы утренний свет. Посередине комнаты, в странном камине без стенок, курились угли. Стояли лавки. Она сама сидела на одной из них…
А перед камином склонялся над хрупкой старушкой какой-то здоровенный мужчина. Со своего места Света могла разглядеть только его спину, обтянутую темной рубахой.
Но спина была широкая, плечи буграми распирали ткань. Голову мужчина наклонил вперед. И что-то рычал — потому что низкий, угрожающий звук, который Света слышала, никак не могла издавать несчастная старушонка, наполовину скрытая от неё силуэтом мужчины…
