Казалось, все шло уж слишком хорошо – в таких случаях жди беды, ведь так? Было ли у меня предчувствие? Или я просто не могла поверить, как нам повезло, что мы оказались здесь, за много миль от родного дома, и попали в дом к людям, которые любили нас и заботились как о родных?
Все мои страхи сбылись однажды вечером, когда мы влетели в кухню с чудесными новостями о том, что в школе устроят рождественскую ярмарку.
Тетя Бет и дядя Дилан сидели за столом.
– Нужно обязательно испечь пироги. Можно, тетенька Тетя? – воскликнула Олив.
Но та не ответила, и я поняла: что-то случилось.
– Сядьте, девочки, – велел дядя Дилан.
Олив продолжила щебетать:
– За лучшие пироги будут давать призы! Вы мне поможете, тетенька Тетя?
– Помолчи, Олив, – велела я.
– Я рассказываю тетеньке Тете про пироги.
– Понимаю, милая, но сейчас нужно немного помолчать.
– Нам нужно кое-что вам сообщить, – начал дядя Дилан.
– Вы ждете ребеночка? Ой, вот бы здорово! Я так люблю малышей! Я могу помочь за ним присматривать, – пообещала Олив. От нетерпения ей не сиделось на месте.
Тетя Бет погрустнела.
– Нет, Олив, мы не ждем ребенка.
– Очень жаль, – расстроилась моя сестренка.
Тетя Бет печально улыбнулась:
– Да, согласна.
– Я подумала, вдруг Боженька решил все же послать вам ребенка.
– Олив, замолчи, пожалуйста, – одернула ее я. – И сядь, прошу тебя.
Дядя Дилан опустил взгляд и какое-то время молчал. Тетя Бет протянула руку и сжала его пальцы и своих. Он тяжело вздохнул и посмотрел на нас.
– Сегодня нам сообщили, что мы должны уехать из этого дома.
– Почему? – нахмурилась я.
– Потому что мы нужны в городе, где сможем принести больше пользы пастве.
– Но вы нужны и здесь. Кто же будет заниматься церковью? Кто будет устраивать танцы и включать кино на проекторе?
– Идет война, Нелл, и всем нам приходится приносить жертвы ради общего дела. Жители Кардиффа каждый день теряют дома и близких. Слово Божие поможет принести им утешение.
– Значит, нам всем придется ехать в треклятый Кардифф?! – возмутилась Олив.
– Не всем, милая, – ответила тетя Бет. – Только мне и дяденьке Дяде.
– А как же мы? Нам нельзя с вами? – воскликнула сестренка.
– Это слишком опасно. Вас отправили в деревню, чтобы защитить. Мы бы ни за что не повезли вас с собой, даже если бы нам разрешили.
– И что же тогда с нами будет? – спросила я.
– Не сомневаюсь, вам найдут другой дом, где вас будут любить не меньше, чем любим мы.
Глаза у Олив наполнились слезами.
– Но я не хочу в другой дом. Я хочу остаться с вами и дяденькой Дядей.
