— Я хочу уйти домой, — тихо сказала она.
Георгос покачал головой, мгновенно отвергнув эту мысль.
— Нет, ты слишком много знаешь.
— Я никому не скажу ни слова. Но не ради вас, а ради вашей сестры. Она умная, милая и добрая девушка, способная самостоятельно принимать решения. В голове не укладывается, как вы можете быть родственниками.
— Сегодня ты не уйдешь домой, — пробормотал он.
Он хотел, чтобы Кассиани осталась во дворце, под его присмотром. Остатки желания отомстить и наказать ее превратились в страстное сексуальное влечение. И он мог угодить ей. Но она… не любила, когда к ней прикасаются.
Он стиснул зубы, подавив глухой рык. Похоже, он был ничуть не лучше, чем средневековый солдафон, силой берущий симпатичную пленницу, чтобы унять свою похоть. Но ему было все равно, он просто хотел забыться в первобытном сладостном удовольствии.
Он знал, что может это сделать. Ей понравился поцелуй, он точно знал, что она хотела большего. Ему бы понадобилось приложить не так много усилий, чтобы добиться своего. Ее карие глаза были сейчас почти черными, и он тонул в их глубинах.
— Я здесь не останусь, — прошептала Кэсси. Она тоже это знала. Знала, что физическое напряжение между ними неизбежно — вот почему она хотела убежать.
— Ты говоришь, что не любишь, когда тебя трогают. — Он бросил ей вызов. — Но тебе понравились мои прикосновения. Не сразу, конечно. Я застал тебя врасплох и приношу за это извинения, но не лги мне о том, что было после этого.
Мысль о том, что он, возможно, ей противен, ужасала. Неужели он мог подвергнуть ее чему-то, что вызвало у нее полное отторжение и омерзение? Ее первоначальную реакцию он списал на шок и удивление, потому что потом она ответила ему.
Но сейчас, когда он внимательно наблюдал за Кэсси, увидел и другие знаки. Ее глаза лихорадочно блестели, голубая жилка на шее яростно пульсировала, она продолжала облизывать пересохшие губы. Но ведь она сдалась не его жесткой воле, а собственным эмоциям, она хотела, чтобы он к ней прикасался. Ее влекло к нему, она не могла это отрицать. Но она не хотела этого, и возможно, он знал почему.
— Тебя кто-то обидел, — сказал Георгос, и гнев с новой силой вспыхнул в нем, но совсем по-другому.
Кэсси сначала нахмурилась, а потом закатила глаза.
— Не так, как вы думаете.
— Никто не трогал тебя, когда ты этого не хотела? — не поверил он.
— Трогали. Но я их останавливала, — сказала Кэсси, и Георгос вопросительно поднял брови. — Я имела в виду поцелуй в конце свидания, — покраснела она.
