«Оставь его, быть беде. Серебрякова тебе за это спасибо не скажет».
Я ничего не понял, тятенька. Что за Серебрякова, в какую беду может попасть чернобровая еврейская девчушка. Но не противился, чтобы она меня вела. Я понял одно – что она хочет мне помочь.
«Пусть себе идет. Накликаешь беду на мать с отцом».
Но она меня не оставила, и тогда я начал думать о Регине, внезапно даже увидел ее перед собой. Я закричал:
«Регина!»
«Я не Регина», – ответила она, и тогда я увидел, что это все та же маленькая еврейка.
– У тебя, видно, лихорадка начиналась, Мейжис. Много крови потерял.
Верно, дедонька, девочка мне то же говорила. Но я как кот. Девочка перевязала мне руку, потом налила шкалик французской водки. Я выпил, и мне полегчало. В глазах просветлело.
«Спасибо тебе, – сказал я. – Далеко ли до Ковно?»
«Тут, рядом, – ответила она. – Тебе надо бы лечь в постель».
«Где я?» – Я тряс головой, никак не мог опомниться.
«Это Вилиямполе».
Значит, идти мне оставалось недолго. Я еще раз поблагодарил ее и вышел.
«Гляди, чтобы тебя не обокрали. Знаешь ведь – это Слободка. Тут много нечестных людей».
Я испугался, что письмо пропало. Но нет, оно было у меня. Так что я успокоился и пошел дальше. И вот, скажу тебе правду, тятенька, эта девочка была такая же добрая, как моя маленькая Регина. Счастлив будет тот, кому она достанется… Она проводила меня до самого моста через Нерис, а потом хлынул дождь, и она побежала к себе. Под проливным дождем, дедонька, я думал о своей любви, как то мне наказала Регина. Когда я перешел мост, уже совсем стемнело, и под покровом ночи я снова подумал о своей девоньке. Она знала, что говорила, отец. Если б я не думал о ней, я бы сел на землю и разрыдался, потому как вымок до нитки, устал, да и рана ныла. Но нет. Я прошел татарскими огородами и свернул в старый город. Влажный ночной воздух провонял дубленой кожей, и я снова подумал, что такой воздух был бы вреден моей маленькой девочке.
Я шел пустыми улицами, вымокший, грязный, жалкий, не понимая толком, куда мне идти, верно ли я иду, и не встретил никого, у кого мог бы спросить. У этих улиц были названия, но город был мне незнаком. Надо было найти губернаторский дом, пока меня снова не схватила лихорадка. И тогда на моем пути встретился еще один храм, тятенька.
Да, в нем я бы повенчался. Хотел войти, но меня не пустили. Красивый молодой человек в сутане остановил меня в дверях и сказал, что у меня сквозь бинты течет кровь и капает на пол. Такому мне, будто бы, туда нельзя. Я все-таки успел увидеть внутри море свеч. Да, тятя, все там было очень празднично. Именно так, как мне хотелось.
