Вельможи и остроумцы - вот два сорта людей, которые тяготеют друг к другу и обладают немалым сходством: первые пускают немного больше ныли в глаза, вторые поднимают немного больше шуму, чем прочие смертные.
Литераторы любят тех, кого они развлекают, как путешественники тех, кого они приводят в изумление.
Что представляет собой литератор, не обладающий возвышенным характером, достойными друзьями и хотя бы небольшим достатком? Если этого последнего преимущества он лишен в такой степени, что не может пристойно существовать в кругу общества, к которому принадлежит по праву таланта, зачем тогда ему свет? Не единственный ли для него выход-замкнуться в уединении, где он сможет совершенствовать свою душу, свой характер, свой разум? Зачем ему терпеть иго общества, не получая взамен ни одного из тех преимуществ, которыми оно награждает своих сочленов, принадлежащих к другим слоям? Многие литераторы, принужденные принять этот выход, уже обрели счастье, которое прежде тщетно пытались отыскать. Они с полным основанием могут сказать, что получили все именно тогда, когда им во всем было отказано. Как часто приходится нам вспоминать слова Фемистокла: оУвы1 Мы погибли бы. если бы не погибли*п.
Прочитав какой-нибудь труд, отмеченный духом добродетели, люди нередко говорят: оЖаль, что автор не пожелал рассказать в своем сочинении о самом себе, лишив нас тем самым возможности проверить, действительно ли он таков, каким кажетсяп. Что греха таить-сочинители дали немало поводов для подобных рассуждений; однако я не раз убеждался, что читатели прибегают к таким рассуждениям лишь для того, чтобы им не пришлось восхищаться высокими истинами, запечатленными в писаниях порядочного человека.
Писатель, наделенный хорошим вкусом, являет собой в кругу нашей пресыщенной публики то же зрелище, что молодая женщина среди старых распутников.
Тот, кто слегка приобщился к философии, презрительно относится к знаниям, но тот, кто ею проникся, глубоко их уважает.
Поэт, да обычно и всякий литератор, редко когда наживается на своем труде; что же до публики, то ее отношение к автору можно определить
как нечто среднее между оБлагодарю вас)п и оПошел вон1п. Таким образом, ему остается одно: наслаждаться самим собою и каждой минутой своей жизни.
Молчание автора, сочинявшего прежде хорошие книги, внушает публике больше уважения, чем плодовитость сочинителя посредственных произведений; точно так же безмолвие человека, известного своим красноречием, действует куда сильнее, нежели болтовня заурядного говоруна.
