М* считал, что философ должен сперва обрести счастье, которое является уделом мертвецов, то есть стать неуязвимым для страдания ипребывать в покое, и только потом изведать счастье, доступное лишь живым, то есть начать мыслить, чувствовать и радоваться.
Г-н де Верженн не любил литераторов: как известно, ни один из выдающихся сочинителей не воспел в стихах мир 1783 года.*' По этому поводу кто-то заметил: оПоэты молчат по двум причинам: во-первых, этот мир ничего не принес поэтам; во-вторых, слишком непоэтичен сюжетп.
Я спросил М*, почему он не женится-партия-то ведь выгодная. оЯ не женюсь из боязни, как бы сын мой не вышел в отцап,-ответил он, чем поверг меня в немалое изумление: я знал, что М* - человек ц высшей степени порядочный. Тогда он пояснил: оДа, да, я боюсь, что мой сын вместе с бедностью унаследует от меня неумение лгать, заискивать, пресмыкаться и ему придется пройти через те же испытания, через которые прошел яп.
Некая дама разглагольствовала о своей добродетели и, по ее словам, слышать больше о любви не хотела. Услышав такие речи, один острослов заметил: оК чему вся эта похвальба? Неужели она не может найти себе любовника иным способом?п.
В дни собрания нотаблей кто-то попробовал заставить говорить попугая г-жи*. оНе трудитесь,-вмешалась она. - Из него слова не выжмешьп. - оНа что же он тогда годен? Заведите попугая, который, на худой конец, умел бы кричать: ?Да здравствует король!п. - оУпаси меня боже! - воскликнула г-жа*. - Зачем мне такой попугай? Его тотчас же назначили бы нотаблем*п.
Некоему привратнику дети его покойного хозяина отказались выплатить тысячу ливров, полагавшуюся ему по завещанию их отца. Я посоветовал бедняге истребовать эту сумму по суду. оНеужели вы думаете, сударь,-возмутился он, - что я заведу с ними тяжбу? Ведь я служил их отцу двадцать пять лет, а им самим служу уже пятнадцать*п. Даже в несправедливости своих господ несчастный усмотрел лишь предлог для того, чтобы сделать им щедрый подарок.
М* спросили, почему природа устроила так, что любовь не подвластна. разуму. оПотому,-ответил он, - что у природы одна цель-продолже
ние рода человеческого, а для того, чтобы ее достигнуть, вполне достаточно одной нашей глупости. Природе безразлично, обращаюсь ли я, пьяный, к услугам служанки из кабака, а порой и просто уличной девки или же после двухлетних домогательств получаю руку Клариссы,и в том, и в другом случае цель достигнута. А если бы я внимал разуму, он уберег бы меня и от служанки, и от девки, и, вероятно, даже от Клариссы. Что сталось бы с людьми, если бы они покорствовали только разуму? Кто из мужчин захотел бы сделаться отцом и обречь себя на бесконечные заботы в течение многих летЖакая женщина согласилась бы расплачиваться девятимесячным недугом за несколько минут эпилептических содроганий? Вырывая нас из-под ига разума, природа укрепляет свою власть над нами. Вот почему в любви она равняет Зеновию с ее птичницей. Марка Аврелия с его конюхомп.
