Так, так, кажется, сообразил. Эти документы многих заставят покрутиться! Однако ощущение недовольства не пропало: «У тебя не хватает смелости принять эти рассуждения всерьез?» — строго спросил он себя. Потом задумался, опустил голову и стал похож на боевого слона, готового броситься в атаку.
Сам он никогда не сумел бы так честно и открыто изложить свои взгляды. Конечно, в его положении это и не обязательно. Впрочем, при чем тут положение? Разве мог он, не кривя душой, сказать, что знает, как нужно жить и умереть, что его помыслы чисты и свободны от карьеристских соображений?
После того как их выпустили из «школы кадровых работников», он давно не встречался с Хэ Цзябинем. Там они трудились в одном отделении. Чжэн Цзыюня в то время считали «каппутистом», а Хэ Цзябиня третировали за разные странности характера. Под многочисленными недобрыми взглядами они достойно несли свою тяжкую ношу и еще умудрялись тайком обсуждать «Диалектику природы» Энгельса. Их интересовало все: почему, например, белая голубоглазая кошка обязательно должна быть глухой, хотя сами они никогда не видели таких кошек. Командиру своего отделения они дали прозвище Взбесившийся Рояль, а командира роты прозвали Полчерпака, потому что во время раздачи еды он вечно ухитрялся недоливать баланды. Вернее, зачерпывал он полный черпак, но, вынимая, наклонял его, и половина содержимого выливалась. Должно быть, боялся, что его объедят! Однако стоило ему заметить в очереди одного из своих подпевал, как он набирал в черпак с верхом, а другим опять незаметно уменьшал порцию. Прозвища были выбраны очень точно… Да и вообще Чжэн чувствовал себя рядом с Хэ Цзябинем помолодевшим: даже в самых тоскливых ситуациях тот без умолку сыпал язвительными шутками. Когда они возвратились в министерство и вновь оказались на разных ступенях социальной лестницы, теплота в их отношениях пропала. Лишь однажды они увиделись в автобусе, во время культпохода в кино, и Хэ Цзябинь не без иронии сказал: «Ну вот вы и возвратились к жизни!»
Какая там жизнь? Бесконечные дела, работа вытеснили решительно все. Хорошо бы встретиться с Хэ Цзябинем, поболтать — если не о его докладе, то хотя бы о Полчерпаке или Взбесившемся Рояле. Е Чжицю говорила, что она собирается вместе с Хэ писать очерк об энергичном, смелом директоре завода, всем сердцем преданном идее «четырех модернизаций», таком, как Чэнь Юнмин. Не знаю, может, и написали. Похоже, эта журналистка слишком увлекающаяся: то хочет изучать экономику, то заняться литературой. А ведь литературная деятельность высасывает из человека все жизненные соки, требует полной отдачи душевных сил. Наверное, она и есть душа жизни! Чжэн Цзыюнь снял телефонную трубку, стал набирать номер Хэ Цзябиня, но после третьей цифры снова положил трубку на рычаг. Он чувствовал себя как-то неуверенно. Ведь они уже не в «школе кадровых работников»… Общаясь со своими сослуживцами, Чжэн всегда старался держаться со всеми одинаково. Если он будет проявлять к кому-нибудь особое расположение, его могут счесть недостаточно принципиальным человеком, пойдут пересуды.
