Подмосковье
Грюнвальд Падлюка, известный московский адвокат, привычно придал своему значительному лицу выражение деловой скорби, приличествующее, по его мнению, столь важному акту, как оглашение завещания весьма и весьма уважаемого и богатого человека, рано и не по своей воле покинувшего подлунный мир. За длинным, антикварной работы столом, стоящим в каминном холле загородного особняка Вовчика, собрались самые близкие покойному люди - семья, школьные друзья, коллеги по разнообразным бизнесам. Вовчик слыл не только хорошим аналитиком, но и человеком открытым и нежадным. Поэтому никто из присутствующих не удивился прагматичному и честному распределению несметных Вовчикиных богатств, которому и были посвящены многочисленные пункты тщательно составленного завещания. Вовчик не забыл никого из своих, каждому досталось по справедливости. Так, как ее, справедливость, понимал сорокалетний московский бизнесмен с физико-математическим образованием, поднявшийся до самых высот деловой иерархии и повидавший самые низы современной российской политической жизни. Все пункты завещания были понятны. Кроме последнего. Грюнвальд механически, с теми же торжественно-скорбными интонациями хорошо поставленного голоса, громко огласил последние строки душевного приказа. После чего по холлу пронесся тихий гул. Друзья Вовчика недоумевающе смотрели друг на друга покойный слыл остроумцем, но до такой шутки, пожалуй, его творчество никогда не поднималось. Адвокат про себя перечитал последний абзац, побледнел и вопрошающе посмотрел на вдову. Только она продолжала невозмутимо молчать, решительно сжимая и разжимая кулаки.
- Спокойно, господа! Это вовсе не шутка. Мой муж включил этот пункт в завещание пару лет назад, после сделки с аргентинцами. Именно тогда он понял, что, во-первых, у него уже есть достаточно денег для реализации его юношеской мечты. А во-вторых - что после этой сделки он долго не протянет. Так что, столь удивившее всех вас решение было принято совершенно осознанно. Я знала об этом. И поклялась выполнить его волю. И вы не посмеете мешать мне, каких бы денег это не стоило. Ляка, Мильчик, Филимоныч - помните, еще в школе он сходил с ума по "Пинк Флойду"! Вы тогда все дисками фарцевали. А он не только ими фарцевал - он эти диски слушал! Запойно слушал. Когда я с ним познакомилась, он был нищим аспирантом из Химфизики. Изредка прифарцовывал. Но все заработки тратил на музыку. После того, как сделал мне предложение и я согласилась, Вовчик на полном серьезе попросил: "Если со мной что-то случиться, на похоронах поставь диск с "Уишь ю уэре хир" . Пусть парни погрустят за меня под классную музыку. И я пообещала ему сделать так! А потом, спустя годы, поварившись в этом безумном котле, он понял, что можно не ограничиваться всего только диском! Я верю, ребята, - вы мне поможете. Скидывайте деловые костюмы, надевайте джинсы, цепочки и шузняк на платформе! Будем хоронить Вовчика, моего мужа: - и она громко, в голос, как это делают только русские женщины, зарыдала.
